– Я понял, товарищ подполковник. Значит, сработало. Теперь главное – не дать себя сразу уговорить, как и планировалось.
– Точно так. Ищи золотую середину. Сначала отказывайся категорически, потом уже менее уверенно и дай ему почувствовать это. Пусть уговорит…
– Я думаю, он сумеет. Тем более что ему сейчас, как я понял, серьезные парни очень нужны.
– Ему нужны не просто серьезные, но и в достаточной степени «крутые отморозки», у которых за спиной нет прикрытия, причем желательно не связанные с российским криминальным миром излишне прочно. Как ни суди, а Арканя имеет в уголовной среде авторитет. Обрасти прочными связями в камере СИЗО ты не успел, ты сидел сначала в одиночной камере, потом с соседом, обвиняемым в шпионаже турком, оптовым торговцем помидорами. Турка уже осудили и упрятали далеко-далеко. Генерал Кабаков позаботился, чтобы ему было не до воспоминаний о тебе. Это все в целях обеспечения твоей безопасности. Но тебе еще одно задание дается, попутное. Следует пару следов оставить, чтобы посмотреть, к кому для «крышевания» обратится Гога. Это должен быть яркий след, что-то шумное… Сможешь организовать?
– Ранение пары инспекторов ДПС? – с ходу предположил я.
– Если просто ранение, без смертельных исходов, наверное, это устроит всех. Сумеешь так выстрелить?
– Без вопросов. В мягкие ткани. Одному в ногу, второму в руку. Могу даже так стрелять, чтобы кость не задеть. Но от потери крови уберечь не могу. Пусть где-то рядом будет «случайно проезжающая мимо» машина «Скорой помощи».
– Добро. Этот вопрос мы решим. Еще что… Сообщи, когда с Гогой договоришься встретиться. Мы в это время организуем звонок Тамары с Украины. Чтобы разговор при нем велся.
Тамара, согласно «легенде», моя подружка, что недавно только купила эту квартиру. В настоящее время она уехала в Украину. Младшего брата Тамары призвали в армию и отправили в Донбасс, где его и убили. После этого мать сразу слегла, и надо было за ней ухаживать. Тамара оставила мне квартиру на сохранение, даже денег немного оставила, а сама уехала. И может задержаться у мамы до окончания нашей операции. Документы на квартиру в самом деле оформлены на какую-то женщину по имени Тамара. Изначально планировалось, что моя банковская пластиковая карточка тоже должна быть выписана на ее имя. Потом решили, что военному разведчику, пусть и с Украины, все же не слишком приятно чувствовать себя жигало, и решено было сделать карточку на имя Олександра Сидорчука. И сумма там не круглая, и выписана карточка в украинском офисе Сбербанка России, когда тот еще работал. В Украине она сейчас бесполезная, но в России работает. А карточка не попала в руки к ментам только потому, что я временно давал ею пользоваться Тамаре. А когда «убежал» из здания суда, то карточку она мне вернула. Такая доверительность дополнительно оправдывала тот факт, что Тамара оставила на меня свою квартиру.
Естественно возникновение вопроса со стороны Гоги: почему я вместе с подельником не убежал домой, в Украину. Ответ мне подготовили весьма исчерпывающий. Следаки на допросах задавали мне множество вопросов по поводу моей работы в Беларуси. Я ничего им не ответил, хотя еще изначально начал подозревать, что в Минске произошло что-то неприятное. А потом приехал следователь из КГБ Беларуси и провел свой отдельный допрос. Тогда все стало ясно – моя группа в Минске провалилась. Скорее всего, кто-то сдал, хотя я сам допускал провал на связниках. Это слишком устаревший и рискованный метод, на котором в советское время «завалилось» множество высококлассных агентов в разных странах. Я даже говорил своему руководству не однажды, что устаревшая система работы со связниками – опасный анахронизм, почти атавизм. Но меня слушать не пожелали. Тем не менее следователь из КГБ Белоруссии прямо предложил мне сотрудничество, поскольку в Украине из-за моего спасительного отъезда в Москву меня предателем считают, не понимая, что за два с половиной года работы я мог бы в месяц «сдавать» по новой группе завербованных жителей Беларуси, как и сотрудников собственно украинской военной разведки, что там осели. Короче, от сотрудничества со следствием я отказался, хотя мне и пригрозили экстрадицией в Беларусь сразу после решения суда по моему делу. Я посчитал это не самым лучшим для себя вариантом и стал планировать побег. Мой товарищ после ранения в голову почти поправился. Ранения в голову если сразу не убивают, то вообще быстро заживают. По пути к судебному залу заседаний мы коротко обменялись фразами о побеге. А тут в соседнем зале перестрелка началась.
– Прорваться могут! Перекрыть проход надо! – заорал один из четверых наших конвоиров.
Никто им не давал команду, они нас бросили рядом со стеклянной клеткой, которую только что открыли, чтобы вывести нас после завершения заседания, и выскочили в коридор, откуда раздавались выстрелы. Один из них был убит прямо на пороге. Пистолет он держал в руке. Я, без проблем покинув незакрытую клетку, сразу
