– Лицом к стене! – Видимо, в голосе моем были отчетливо слышны нотки особой жестокости, той самой, о которой говорил судья, когда описывал нашу схватку с кавказцами в одном из офисных зданий Москвы.
Потом я стволом показал на место у стены и двум нашим адвокатам, которым даже подмигнул, после чего подскочил к окну, раскрыл его, позвал своего подельника, который искал ключи от наручников у убитого мента, и первым спрыгнул. Второй этаж был высоким, но я легко приземлился, сразу перекатившись вбок. Мой товарищ, в прошлом офицер советских еще ВДВ, приземлился тоже без проблем. Его, бывшего парашютиста, высота не смутила. А я уже бежал к воротам, которые спешно пытался зачем-то закрыть худенький и щуплый сержантик-мент.
– С дороги! – крикнул я и выстрелил в решетчатые ворота.
Я не стрелял в сержантика, честное слово. И вообще пуле гораздо проще было пролететь между витых прутьев, чем угодить в твердый и жесткий металл. Но прицеливаться мне было некогда, да и некуда. Пуля в квадратный в сечении прут все же угодила, срикошетила и ударила сержантика в лоб, отчего он свалился как мертвый – уже потом я узнал, что у него тяжелая черепно-мозговая травма. Мой друг забрал у сержантика ключи от ворот и пистолет, мы выскочили на дорогу, под стволом пистолета остановили первую попавшуюся машину, вышвырнули водителя и уехали.
Попытку побега других парней, пресеченную охраной, несколько раз показывали по телевидению. Но при этом ничего не было сказано о том, что двоим подсудимым из другого зала, воспользовавшись суматохой, все же удалось бежать. Об этом никто даже не упомянул. Может, судью пожалели, у которого тоже пистолет при себе оказался, но он не рискнул его не то что применить, а даже руку к рукоятке оружия протянуть. Может быть, руководству ФСИН показалось, что и одного случая с попыткой побега достаточно, поэтому второй решили скрыть. Так проще…
Этот сценарий нашего освобождения мне многократно пересказывали офицеры ФСБ, чтобы я в мыслях прочно вошел в роль одного из беглецов. Они же заставили несколько раз просмотреть на ноутбуке запись с флешки, ту самую запись момента перестрелки в соседнем зале. В нашем зале камера стояла тоже, но она не работала, как большинство камер в здании суда. Но мне показали запись внешних камер видеонаблюдения, которые, как ни странно, все же были действующими. По фигуре меня больше напоминал второй беглец, да и походки у нас были слегка схожими. Правда, настоящий Сидорчук был выше и менее массивен в плечах, но я не собирался показывать эту запись Гоге. Как я вообще смог бы объяснить ему появление у меня такой записи… Офицеры оперативного управления ГРУ просчитали и опасный вариант. Гога мог добыть запись побега у знакомых ментов, хотя для этого, скорее всего, требовалось быть излишне всемогущим. Запись эта относится в ведомстве ФСИН к секретным, все лишние экземпляры были быстро уничтожены, и ФСБ сумела раздобыть запись только с помощью целой группы хакеров, и именно потому она не попала на телевидение. Любая неудача, связанная с Украиной, как я понял, у нас никогда не афишируется и быстро засекречивается. Но в любом случае, если Гога сумеет добыть запись, я вполне могу сослаться на состояние аффекта в момент побега и показать на записи человека, который прыгал из окна вторым, сказав, что это я. А можно и сразу сказать, что заставил сначала подельника выпрыгнуть, а потом выпрыгнул сам. Сам недавно побывав под обстрелом, Гога едва ли в состоянии все вспомнить до тонкостей. Но он должен понимать, в каком состоянии находится человек, в которого стреляют. Но ему как раз и нужны люди обстрелянные, для который пролетающая рядом с головой пуля является обыденным явлением. В его понимании я должен быть как раз таким…
Спать я после звонка подполковника Разумова, естественно, больше не ложился. Заварил себе чай, поставил чашку на журнальный столик, сел в мягкое кресло, вытянул ноги и снова проанализировал всю ситуацию. Вроде все сделано правильно, осталось только дождаться звонка от Гоги. Он позвонил ровно в девять. Я немного протянул время и только после этого заспанным голосом, при этом несколько раз звучно зевнув, ответил:
– Слушаю тебя, Гога…
– Значит, номер ты все же запомнил. Это хорошо. С детства завидую людям с хорошей памятью.
– Я позже внес номер в справочную книгу трубки. Но я его, конечно, запомнил.
– Тогда лучше из справочника удали…
– Сделаю, командир, – ответил я с легкой усмешкой. – А что случилось? Почему такие строгости?
– Ты сам не знаешь?
– Не очень понимаю, что за ночь изменилось.
– Изменилось мое понимание вопроса. Я узнал, почему ты старался избежать встречи с ментами даже больше, чем я.
– А ты тоже старался? Что-то я не заметил особого старания с твоей стороны. Помнится, ты даже говорил, что всю московскую полицию купил.
– Не всю, к сожалению. На всех у меня денег не хватит. Менты же прожорливые, их в Москве как грязи на каждом углу. И кстати, чем меньше чин, тем больше старается хапнуть. Но кое-кого я купить сумел. И даже перекупил у Аркани. Раньше люди на него работали, а теперь ко мне с докладом бегут, а потом ему сообщают, что я разрешу…
Ловушка была примитивной, я рассчитывал на более хитрый ход. И потому переспросил с откровенным равнодушием:
– А это кто такой?
– Не слышал?
– И не знаком, и даже не слышал…
– Говорят, что в недалеком будущем – депутат. А пока – авторитетный человек.
– Откуда мне таких знать…
– Мог в СИЗО услышать.
И этот ход был грубоватым, но не чрезмерно. Это был даже не ход, а переход к следующей теме разговора. Отпираться смысла не было.
– Со мной в одной камере только один турок сидел, уже по этапу ушел после суда. Он сам по себе вообще парень молчаливый был, русским языком почти не владел, украинским не владел вообще и российский уголовный мир не знал. Подожди-ка, Гога… А это мне совсем не нравится. Я тебе про СИЗО ничего не говорил. Справки наводишь?
– Только следы подчищаю. Убиты мой охранник и мой водитель. Обязан я хоть что-то знать об этом, спрашивают меня менты. Вовсе не обязательно, отвечаю я… Водитель отпрашивался у меня мать в деревне навестить. Может, он и охранника с собой брал. Но я только разрешил водиле машиной воспользоваться, больше ничего. Я даже не знал, в какой день он поедет. А у охранника вчера был выходной, как мне сообщил начальник охраны, сам я их графиком работы мало интересуюсь. И этот охранник в свой законный выходной день вполне имел право составить водиле компанию. Менты, кстати, выяснили, да, он вчера
