– Товарищ старший лейтенант, есть еще две светошумовые мины, причем задействованы от одной «растяжки». Стоят друг от друга на расстоянии пяти метров. «Растяжка» по еловым лапам тянется, на уровне от метра до полутора метров от земли. Рассчитана на тех, кто пешком передвигаться будет, даже если не в полный рост. Легкого пригибания будет недостаточно. Не понимаю, зачем наставили столько светошумовых мин! Они же не убивают…
– Светошумовые мины выставили, возможно, потому, что сами бандиты любят убивать. Слепых и глухих, не имеющих возможности оказать сопротивление. Но, возможно, все проще объясняется – что было под рукой, то и поставили.
– Не через три границы же они столько мин с собой тащили!
– Вопрос ко всем саперам взвода: сколько выставлено СВУ?[10]
– Меньше четверти от общего количества, – ответил за всех младший сержант Колобков.
– Тротиловые шашки тоже через три границы тащить рискованно. Да еще вместе со взрывателями. И самим опасно, и найти могут, если будут искать. Я так думаю, что в банде был человек, знающий месторасположение старого бандитского схрона. Может быть, даже сам эмир. Или кто-то из убитых бандитов. Среди первых, что в засаде сидели, были дагестанцы? У кого документы уничтоженных?
– У меня документы, товарищ старший лейтенант, – доложил сержант Коробков. – Но я их только мельком просмотрел. Четыре дагестанца и один чеченец. Все пятеро – местные.
– Остальные иностранцы, значит… Скорее всего, и эмир иностранец. Местных использовал, как «пушечное мясо». Выставил их впереди минного поля, чтоб отступить не вздумали. Мудрое решение. Только эмир не рассчитывал на быстрое уничтожение своей засады. Думал, будет бой. Он и сейчас со своей судьбой, скорее всего, не смирился. Рассчитывает дать нам отпор после взрыва нескольких светошумовых мин.
В голову пришла идея. Мне лично она показалась достаточно интересной.
– Коробков, Аркадий… Подготовь одну светошумовую мину и свое отделение вместе с другими солдатами взвода к взрыву. Обеспечь безопасность бойцов. Покажи, как от света прятаться. Не забудьте микрофоны зажать.
От вспышки белого магниевого света лучше всего было прятаться, уткнув глаза в локтевой сгиб. Стандартные наушники шлема в некотором роде заменяли беруши и не допускали прямое поражение звуком, но при этом требовалось зажать в ладони микрофон, что на коротком «поводке» шел от шлема к уголку рта.
– Когда взрывать?
– По моей команде. Сначала доложишь о готовности…
– Понял. Сделаю.
Мы с Колобковым поползли дальше. И скоро я, ориентируясь на карте в планшетнике, куда занес отдельной отметкой каменный бруствер, дал новую команду:
– Шурик… Колобков… По дуге начинай плавно поворачивать левее. Не резко, а по дуге, одновременно продолжая движение вперед.
Младший сержант не ответил, но не только планшетник, а и естественная видимость показала, что он начал выполнение приказа. Траекторию нашего движения я наметил только мысленно, не отмечая ее на карте, потому что всякие скальные выползни, минные заграждения и даже естественные неровности склона могли эту траекторию изменить – мы же ползли не по размеченной дорожке стадиона. И сейчас в движении я время от времени бросал взгляд на монитор, чтобы проверить, как мы идем, поскольку планшетник показывал всех бойцов взвода и тех, что остались у меня за спиной, и Шурика Колобкова, ползущего впереди. И я выверял направление.
Через пять минут движения я дал новую команду:
– Круче забирай влево. Мы уже достаточно зашли в тыл эмиру. Отсюда он нас не ждет.
– Товарищ старший лейтенант, – сообщил младший сержант Юра Соломатов. – Вижу вас в прицел. И вас, и Колобкова. Но эмира не вижу. Наверное, лес перед бруствером густой – стволы сплошную стену создают.
– Стрельнуть не вздумай. А то из меня две половины останутся. Просто подстраховывай нас…
– Я палец со спускового крючка убрал. Только смотрю…
Вообще-то в своих не рекомендуется прицеливаться даже из незаряженного оружия. Но необходимость иногда бывает выше установленного порядка. А сейчас была такая необходимость, чтобы снайпер страховал нас, осматривая пространство вокруг. Конечно, зная, что противник у взвода остался только один, можно было махнуть рукой на осторожность, но в спецназе ГРУ она всегда считается нелишней. И потому я приказал снайперу выполнять страховку.
Ползать обычно приходится вперед головой. Пока мы ползли вверх по склону, это было естественно. Но потом начался спуск, при котором ползти нам пришлось точно так же вперед головой, потому что иначе сложно контролировать ситуацию впереди себя. Хорошо еще, что была возможность выбора спуска. Выбирал его младший сержант. Колобков предпочел спуск более пологий. Это еще одна из причин, по которой мне не стоило заранее наносить в карту на планшетнике предполагаемый маршрут. Его пришлось бы многократно исправлять. А так, для отчетности, я легко вычерчу маршрут уже после завершения операции.
К каменному брустверу мы подползали сбоку. И подползли настолько близко, что уже могли даже в ночи увидеть, что с флангов бруствер точно так же защищен каменной стеной, хотя и не имеющей бойниц. Скорее всего, бойницы делались только по фронту. Может быть, по своему правому флангу бойницы бандиты и делали, поскольку там можно было подойти более незаметно, прячась за неровностями подъема. Но нас, спускающихся по склону, внимательный наблюдатель уже мог заметить.
Но наблюдателя за бруствером не было. Тепловизор моего бинокля по-прежнему показывал там наличие одного человека, сидящего вплотную к фронтальной стене, скорее всего, прислонившись спиной.
– Колобков! Притормози, – потребовал я шепотом.
Младший сержант остановился и замер без движений.
Я же двинулся вперед, обогнал его, беззвучно пробравшись рядом, и оказался под самой стеной, перед ее углом. План действий я не выдумывал, предпочитая действовать по ситуации. А сама ситуация была такой, что при атаке с тыла на бруствер у эмира мог оказаться в руках автомат с опущенным предохранителем, и он имел возможность дать очередь в меня или в младшего сержанта. Конечно, бронежилеты и каски прикрыли бы нас, но бронежилет не прикрывает все тело на сто процентов, да и удары пуль в сам бронежилет очень болезненны и опасны.
Была возможность стрелять с дистанции, оставаясь невидимым. То есть зайти в тыл еще глубже и воспользоваться тем, что бруствер – не бастион и не прикрывает стрелков с четырех сторон. Это был вариант, но мне он нравился меньше, потому что мне претило такое хладнокровное убийство. Это сильно напоминало нападение из-за угла. К тому же я не случайно проверял перед выходом со своей позиции свою малую саперную лопатку. И потому я выбрал другой вариант.
Уже на месте, под стеной, я приготовил лопатку, потом максимально прижал микрофон к губам и тихо прошептал:
– Коробков, взрывай на счет
