Сержант два остальных счета вел сам, а мне этого времени хватило, чтобы, пригнувшись, совершить два шага в сторону фронтальной стены бруствера.
И в это время прогремел взрыв. Даже два одновременных выстрела «Корда» не шли ни в какое сравнение со взрывом светошумовой мины. Но эхо, стремительно взлетев, быстро погасло в лесу. Однако светло в ущелье стало, как днем.
Огненный столб поднимался слева от меня. Но я в ту сторону не смотрел, хотя расстояние и позволяло. Здесь можно было потерять зрение, но лишь на одну-две секунды. И тут же я увидел и услышал одновременно какой-то шум за бруствером. Над камнями показалась голова, бандит пытался что-то рассмотреть впереди. Он шагнул к середине фронтальной стены. Но взгляд на световой столб лишил его зрения как раз на две секунды. Не воспользоваться этим было грех. И я воспользовался, тем более что сам этого момента ждал.
В левой, ударной руке у меня уже была зажата лопатка. Как раз таким образом, как берут в руку топор. Правая рука оперлась о бруствер, последовал толчок одновременно рукой и ногами, я взлетел над бруствером и из этого положения нанес короткий рубящий удар под основание черепа. Я умышленно старался перерубить шейный позвонок. Но, видимо, потерявший на короткий момент зрение человек не сильно этого испугался, знал, похоже, что это быстро пройдет, и то ли почувствовал, то ли услышал, может, просто ощутил движение за спиной, и начал оборачиваться вместе с автоматным стволом.
Но ни сам он, ни автомат завершить движение не успели. Если я бил в шею, а человек обернулся, то удар пришелся сбоку в горло. Шейный позвонок лезвие лопатки тоже достало и легко перерубило. Голова держалась на шее всего несколько секунд. И даже глаза смотрели на меня еще вполне зряче, с некоторым удивлением. Потом голова свалилась за спину, а оставшееся безголовое тело не свалилось назад, а винтом свернулось и упало под стену.
А я после прыжка сначала попал животом на прочную каменную стену и лишь потом соскользнул с нее и оказался по другую сторону бруствера в большом овальной формы окопе, который солдаты, когда им приходится такой рыть, называют «братской могилой». Вокруг было все еще светло. Огненный столб в небе плавно менял окраску, из белого постепенно превращался в красный. Высота светящегося столба, как я знал из предыдущего опыта, уменьшилась за это время почти на четверть.
– Готово! Классно, товарищ старший лейтенант, отработано! – с восторгом оценил мою вылазку младший сержант Колобков.
Я всегда стесняюсь комплиментов и потому предпочел промолчать. Просто, пряча смущение, двинулся туда, куда направлялся убитый, и нашел бойницу, за которой был установлен крупнокалиберный пулемет. От пули такого пулемета ни один бронежилет спасти не в состоянии. А если бы солдаты взвода попали на скопище светозвуковых мин, ослепли и оглохли, они представляли бы для пулеметчика прекрасную цель. Почти тренировочную, как в тире, где стреляешь на выбор и с быстротой прицеливания, которую сам себе устанавливаешь.
Крупнокалиберный пулемет был снабжен тепловизионным оптическим прицелом, хотя использовать прицел реально можно было, скорее всего, только для первого выстрела. Потом бы уже отдача мешала целиться. Оставалось удивляться, почему не пользовался тепловизором пулеметчик. Должно быть, слишком надеялся на минное поле и не предполагал, что кто-то сможет пройти через него. Да и надежда на напарника, который должен был активировать мины в критический момент, была, видимо, большой, несмотря на звучный выстрел снайперской винтовки «Корд». Но куда «Корд» стрелял, было неизвестно. Бандитов подвело отсутствие связи. Даже простейших переговорных устройств у них в наличии не было.
Я включил тактический фонарь и посветил сначала на отрубленную голову, потом на тело и только в последнюю очередь на правое предплечье убитого. Рукава камуфлированной куртки были закатаны выше локтя и обнажали сильно волосатую руку. Но волосы не могли скрыть цветную татуировку – надпись, красиво и со старанием выполненную арабской вязью…
Глава пятая
Операция была завершена успешно. Все бандиты уничтожены. В том числе и эмир – согласно документам, найденным у него в кармане «разгрузки», гражданин России, в недавнем прошлом житель Дагестана. Я вызвал на связь начальника штаба отряда майора Абдусалямова и коротко изложил ход всей проведенной операции. Майор предложил мне написать письменный рапорт и подыскать площадку для двух вертолетов следственной бригады. Рапорт вручить руководителю следственной бригады и с одним из вертолетов вернуться в расположение сводного отряда.
Дело было обычное, со следственными бригадами мне общаться приходилось многократно. После каждой практически операции, если не было необходимости срочно вылететь на другой объект, я, как командир взвода, подвергался допросу, можно сказать, с пристрастием. Впечатление всегда складывалось такое, будто меня и мой взвод подозревали в нападении на ни в чем не повинных людей, мирно отдыхавших в горах, и в их ничем не спровоцированном уничтожении. Но я привык эти допросы терпеть и относился к ним с философской сдержанностью. Обвинений, скажу прямо, к счастью следователей, ни мне лично, ни моим солдатам не предъявляли, и потому особо беспокоиться было не о чем. Скорее всего, сказывалась привычка следаков всех и во всем подозревать. Они всегда хотели показать свою власть. Это было главным, что меня не устраивало в сотрудничестве со следственной бригадой. Поскольку их власть над собой и солдатами своего взвода я признавать не желал и демонстрировал это откровенно.
Площадку для посадки вертолетов мы нашли только в самом ущелье, неподалеку от бывшего бандитского лагеря. Там место было свободно от леса и больших камней не наблюдалось. Хотя мне хотелось хотя бы раз посмотреть, как будут не высаживать, а по-настоящему десантировать следственную бригаду, на манер нашего недавнего десантирования с помощью пенькового каната. Если следователи носят погоны, они обязаны уметь десантироваться в любом месте и в любых условиях.
Но я понимал, что в следственной бригаде множество экспертов, которые не носят погоны и вообще не приспособлены для выполнения таких действий. И потому передал координаты площадки для посадки. Вернее, я передавал не координаты, я просто ткнул пальцем в точку на мониторе своего планшетника, а потом нажал одну из клавиш управления. На мониторе планшетника начальника штаба точка отметилась одновременно с моей картой, и в правом верхнем углу моего монитора появилась географическая привязка к местности, которая и является координатами. А пилотам вертолетов их уже передает сам начальник штаба, поскольку у меня с ними связи нет.
Вертолеты прилетели как раз к моменту, когда рассвело. В этот раз следственную бригаду возглавлял высокий и неимоверно тощий полковник юстиции по фамилии Джалилов, с тонкой и смешной полоской усов над верхней короткой губой. Полковник беспрестанно шмыгал большим носом
