Вертолет ФСБ пришлось объехать по обочине, «уазик» мог себе такое позволить и позволил. Дорога не стала после происшествия лучше. Ей просто не от чего стать лучше, тем не менее старший сержант Тихомиров, видимо, несколько взвинченный произошедшим, поехал намного быстрее и, как следствие, чаще тормозил перед ямами, если не получалось проскакивать их с ходу. И непонятно было, что лучше. Я сам, когда езжу за рулем, не всегда придерживаюсь одной манеры движения.
Я знаю, что некоторые водители по плохой дороге, изобилующей ямами, предпочитают ехать медленно, тем не менее, машина в ямах вздрагивает, время от времени слышатся «пробивы» подвески. Другие на такой дороге предпочитают держать высокую скорость и на этой скорости перескакивать ямы. На скорости колесо цепляется за противоположный край ямы до того, как оно провалится. Но удар с «пробивом» слышится и ощущается в любом случае. И трудно сказать, какая манера езды комфортнее и больше бережет машину. Я лично, в зависимости от настроения, езжу и так, и так.
Тихомиров выбрал второй вариант. В данном случае мне он был ближе по внутреннему состоянию. Кроме того, экономил время.
К полицейскому посту мы прибыли уже через десять минут. При виде нашей машины офицер полиции поднял бинокль, видимо, рассматривая наш номер, после чего дал команду. Три машины, стоящие на одной полосе дороги, уехали на встречную полосу.
Капитан полиции стоял на краю дороги рядом с тремя бойцами Росгвардии в камуфляжной форме расцветки «Мох». Камуфляж такой расцветки прописан в Росгвардии только спецназу и разведке. Простые росгвардейцы носят камуфляж цвета «Излом». Значит, перед нами были или бывшие бойцы спецназа внутренних войск, или бывшие омоновцы. Но в спецназе внутренних войск почти все поголовно бойцы носят «краповые» береты, которые им оставлены как атрибут новой формы одежды. Можно было предположить, что эти трое оказались недостойны таких беретов, не смогли уложиться в нормативы при испытаниях, но чтобы все трое оказались такими – это маловероятно. Скорее всего, это были бывшие омоновцы, у которых нет традиции носить «краповые» береты, но есть большущая, не соответствующая действительному положению вещей самоуверенность и презрение ко всем другим. Именно с таким выражением смотрели на нашу машину эти трое.
Капитан сделал жест рукой, словно просил остановиться. Не потребовал, а именно попросил. Тихомиров затормозил и на тормозах проехал мимо метра два. Капитану пришлось подойти. Я опустил стекло.
– Привет, старлей, – козырнул капитан. – Что там на дороге произошло, что нас сюда выгнали. И долго ли еще простоим?
– Да там какие-то уроды пытались на нашу машину напасть, – спокойно ответил я и пальцем показал на пробитое пулей зеркало заднего вида со своей стороны.
– И что? – спросил капитан. – Что с ними?
– Там остались. Все восемь человек. Девятый – водитель, который уехать пытался. Тоже там лежит, под дорогой. А один внедорожник уехал. В вашу сторону, кстати. Не видели?
– Нормально… – Капитан, похоже, был не в курсе событий, звездочками на погонах не дорос. Он только приказ о блокировке дороги выполнял. И на мой вопрос о внедорожнике никак не ответил. – А вы как? Справились? Сколько вас было?
– Сколько было, столько же и осталось. Шестеро.
– Без потерь отработали…
– Как обычно… Мы всегда без потерь работаем… – не побоялся я такого заявления, будучи давно уверен, что не имею способности к сглазу.
Поскольку капитан не ответил на мой вопрос о внедорожнике, я тоже не пожелал дальше поддерживать беседу и, приподняв стекло в дверце, махнул стволом автомата, на который снова навернул глушитель, приказывая старшему сержанту продолжать путь. «Уазик» рванул с места. Он, конечно, не имеет вдавливающего в сиденье суперразгона, но его разгон достаточен для того, чтобы прервать ненужный разговор, а говорливый двигатель позволяет не слышать последних слов собеседника, это создает иллюзию того, что последнее слово осталось за тобой.
Так, на той же скорости, мы выехали на дорогу, что шла по окраине поселка Коркмаскала. А дальше уже въехали в пригород самой Махачкалы поселок Ленинкент, который проехали почти полностью и благодаря навигатору моего планшетника, добираясь не до Хабаровска, а без проблем выехали на проспект Алигаджи Акушинского.
Дальше с помощью того же навигатора не проехали мимо поворота на улицу Ахмеда Магомедова, которую нам предстояло проехать полностью. Благо улица была недлинной, и мы без труда нашли республиканское патологоанатомическое бюро.
Там висел звонок, кнопку которого я давил достаточно долго и настойчиво, прежде чем дверь открыли. Человек в зеленом медицинском костюме, похожем покроем на кимоно борца дзюдо, очень удивился моему требованию забрать тело убитого эмира. Он об этом ничего не слышал. Потом вышел другой человек, постарше, и, видимо, компетентнее. За ним двое санитаров катили носилки. Этот человек дал распоряжение.
Я вышел вместе с санитарами и увидел стоящий не слишком далеко черный внедорожник, внешне похожий на тот, что уехал с места нападения на нашу машину. Мне даже показалось, что у внедорожника есть пробоины от пуль. Но машина стояла к нам под углом, свет играл на лакированной поверхности, и видно было плохо. Кроме того, я помнил, что несколько пуль пробили стекло задней дверцы. Здесь же стекло было целое. Пулевые отверстия на тонированном стекле были бы заметны.
Рядом с внедорожником стоял человек с трубкой сотового телефона в руках и с кем-то разговаривал. Потом он задрал голову, посмотрел на окна дома, рядом с которым стоял, и помахал кому-то рукой. Затем сел в машину и уехал, резво рванув с места.
– Та самая машина, товарищ старший лейтенант? – спросил меня старший сержант Тихомиров. – Та, что с дороги скрылась?
Старший сержант сидел за рулем, голову держал так, словно куда-то в сторону смотрел, но косил глазами в нужном направлении. Издали направление его взгляда разобрать было невозможно.
– Не знаю. Мало ли похожих машин. Сейчас каждый уважающий себя бизнесмен на внедорожнике ездит.
– Пулевые пробоины на верхней задней дверце. Вы стреляли…
– Не разобрал я отсюда, далековато. Но у той машины было стекло пробито. Здесь заднее стекло целое.
– Как раз время ушло на то, чтобы стекло сменить, потому он в морг и опоздал. Потому и нас сразу не приняли… А потом приехал сюда, нас увидел, в штаны наложил и показаться здесь не решился. Дозвонился кому-то – своему человеку в морге, и эмира приняли…
– Возможно, – наполовину согласился я и вытащил смартфон, чтобы позвонить майору Николаеву.
Следователь ФСБ ответил сразу.
– Старший лейтенант Сеголетов, товарищ майор. Мы только что сдали тело эмира в морг…
Я рассказал о том, как нас приняли, и о черном внедорожнике не забыл рассказать. И о пробитом пулями стекле, кузове и верхней дверце.
– Интересная история получается. И не совсем понятная. Вернее, совсем непонятная. Второй внедорожник, водителя
