Глава 13
Мораль и правильные поступки – если вы знаете, что такое правильно
В предыдущих двух главах мы обсуждали поведение, свойственное исключительно человеку, – но рассмотрели его на фоне эволюционного континуума. Мы, люди, наравне с другими видами автоматически и бессознательно производим размежевание Свои/Чужие, причем всегда в пользу Своих, – но только человек сочиняет разнообразные идеологии для его оправдания. Как и другие виды, человек по своему природному устройству иерархичен – но только люди способны усмотреть божественный промысел в пропасти между имущими и неимущими.
В этой главе мы поговорим еще об одной области, где ярко проявляется уникальность человека, а именно о морали, нравственности. Для нас мораль – это не только набор предписанных норм поведения, но еще и вера в необходимость насаждать и передавать эти нормы внутри культуры.
Исследования в данной области решают уже знакомые нам вопросы. Будет ли нравственный выбор, который мы делаем, продуктом морального рассуждения или это результат моральной интуиции? И как мы ищем правильное решение – с помощью мыслей или чувств?
Из этого сразу же вытекает следующий вопрос. Когда возникла мораль – одновременно с культурными институтами, которые вылупились недавно, за последние несколько тысячелетий, или ее зачатки просматриваются в гораздо более отдаленном «обезьяньем» прошлом?
А из этого сразу же вытекает еще больше вопросов. Что важнее и значительнее: общие черты нравственных установок у разных людей или их вариабельность и соответствие различным культурным и экологическим факторам?
И в самом конце вопрос, стыдный своей неоригинальностью. Если дело доходит до принятия решений, когда «лучше» полагаться на чувства, а когда – на логику? И если мы не поддаемся соблазну – это дань приличиям или наше волеизъявление?
Люди бьются над этими проблемами аж с тех времен, когда философию читали облаченным в тоги студиозусам, рассевшимся по амфитеатру. Естественно, что подобные вопросы находятся в поле зрения науки.
Главенство мышления при принятии моральных решений
Один-единственный факт прекрасно демонстрирует, что принятие моральных решений базируется на интеллекте и мышлении. Вы когда-нибудь держали в руках учебник по юриспруденции? Он чудовищно огромен.
Каждое сообщество руководствуется морально-этическими принципами и правилами поведения, которые являются результатом размышлений и требуют логически обоснованных действий. Для применения правил необходимы реконструкция цепочки событий, понимание их логической связи, представление о масштабе и вероятности последствий определенных действий. Оценка индивидуального поведения требует осознания точки зрения другого человека, его модели психического состояния и понимания различий между намерением и реальным результатом. Кроме того, во многих культурах применение правил обычно доверяют специально обученным людям (т. е. юристам, священникам и т. д.).
Вернемся к главе 7 и вспомним, что главенство мышления при принятии моральных решений уходит корнями в детство. Стадии все более усложняющегося морального развития по Колбергу связаны с усложнением логических операций по Пиаже. Нейробиология обоих процессов похожа. Логические и моральные рассуждения о правильности соответственно экономического или этического решения одинаково активируют (когнитивную) длПФК. Люди с обсессивно-компульсивным расстройством испытывают трудности при принятии как бытовых, так и моральных решений: в обоих случаях активность длПФК у них зашкаливает{772}.
Похожим образом при решении задач, связанных с моделью психического состояния, наблюдается возбуждение височно-теменного узла (ВТУ) – причем не важно, идет ли речь о задачке на восприятие (скажем, требуется зрительно представить себе сложную сцену, как ее видит другой человек), или нужно отследить определенный сюжет, т. е. выполнить задание неморального свойства (например, пересказать, кто в кого влюблен в пьесе «Сон в летнюю ночь»), или же следует решить нравственную/социальную проблему (например, предположить этические мотивации чьих-то действий). Кроме того, чем сильнее активация ВТУ, тем больше при выносе морального суждения люди принимают во внимание намерение. Особенно четко это видно в тех случаях, когда намерение нанести вред имелось, но реализовано не было: никакого вреда никому не причинили. И еще важно знать, что если затормозить работу ВТУ с помощью транскраниальной магнитной стимуляции, то испытуемые обращают на намерение гораздо меньше внимания{773}.
Когнитивные процессы, связанные с моральными рассуждениями, далеки от идеала: в них встречаются и ловушки человеческих слабостей, и неоправданные асимметрия и дисбаланс{774}. Например, нанести вред самому хуже, чем позволить кому-то другому сделать это: если два разных способа поведения привели к одинаковому результату, то активное действие мы будем судить более строго, чем бездействие, и мозгу придется дополнительно активировать длПФК, чтобы осудить оба действия одинаково. С точки зрения логики это вполне понятно: мы совершили какое-то одно конкретное действие, но при этом не совершили бесчисленного количества других действий; неудивительно, что произведенное действие для нас психологически более значимо. В качестве еще одного когнитивного перекоса вспомним пример из главы 10, что мы лучше распознаем нарушения социального контракта, если их последствия отрицательные, а не положительные (например, если дают меньше, а не больше, чем обещали). Также мы более настойчиво вглядываемся в причины неприятных событий, нежели хороших (и, соответственно, при плохих событиях чаще делаем ошибочные выводы, неверно интерпретируем информацию).
Вот одно любопытное исследование. Рассматриваются два сценария. В первом работник предлагает начальнику: «Если мы сделаем это согласно моему плану, то получим огромные прибыли, но нанесем колоссальный ущерб окружающей среде». Начальник: «Природа меня не волнует. Давайте делайте». Второй вариант: все то же самое, только теперь огромные прибыли сопровождаются пользой для окружающей среды. Начальник: «Природа меня не волнует. Давайте делайте». В первой ситуации 85 % опрашиваемых утверждали, что начальник, чтобы увеличить прибыль, навредил природе; и только 23 % во втором случае сказали, что начальник, чтобы увеличить прибыль, помог природе{775}.
Ну ладно, наша логика не безупречна. Но мы должны стремиться к этому. Многочисленные философы, исследовавшие нравственность, всегда подчеркивали преимущество рассудка и говорили, что если вмешаются интуиция и эмоции, то они все испортят. Среди таких философов и Кант с его поисками математики морали, и Питер Сингер из Принстонского университета, неустанно твердящий, что если мы принимаем в качестве предмета философии секс и телесные функции, то он умывает руки: «Лучше тогда вообще забыть о моральных суждениях». Мораль зиждется на логических рассуждениях{776}.
Ну да, конечно: Социальный интуитивизм
Все бы хорошо, да только немедленно возникает возражение: люди часто и понятия не имеют, откуда взялось то или иное суждение, но тем не менее горячо верят в его правильность.
Тут мы имеем дело с мгновенными бессознательными оценками Своих и Чужих – прямо как в главе 11 – и запоздалыми рассудочными обоснованиями бессознательных предубеждений. Ученые, изучающие моральную философию, все чаще делают упор на имплицитный, интуитивный, эмоциональный аспект при принятии моральных решений.
Возглавляет школу «социального интуитивизма» Джонатан Хайдт, с исследованиями которого мы уже в этой книге встречались
