– Если честно, то с трудом. У нас в ППД, конечно, тоже разный народ живёт, но все спокойно.
– Сравнил! Воинскую часть и посёлок на самом краю мира! – Семеныч заразительно расхохотался. – Ладно, извини. В целом, при наличии власти все было более-менее нормально. Олежек наш, который «товарищ шериф», порядок поддерживал, да и жители ему в этом помогали. По мере сил. А когда случился песец, все словно с цепи сорвались. Кто-то вдруг вспомнил про национальность, у кого-то закипело говно социального неравенства, так сказать. Но хуже всего оказалась тема религии. Мусульмане, до этого нормально работавшие и жившие бок о бок с другими, вдруг поднялись на джихад, православные им ответили, даже буддисты отметились – отметелили кого-то, не помню уже кого. Неделю шла резня, кое-как удалось порядок навести. Много хороших мужиков тогда погибло. И за что? Вот после этого и решили – дома молись кому хочешь, с друзьями читай хоть Библию, хоть Коран, хоть Бхагават-Гиту. А проповедовать не смей, хватило нам одной священной войны. Тем более, мечеть сожгли на третий день беспорядков, а церковь в посёлке так и не собрались построить. Так что у нас тут церковь отделена от государства, так сказать. А у вас не так?
– Не, у нас тоже официальной религии нет, но проповедовать и даже строить храмы никто не запрещает. Только строить придётся на своей земле, на свои средства. Да и защищать тоже самостоятельно, так что пока ни одного культового сооружения не появилось. Как-то так.
В этот момент к Семенычу подбежал мальчишка и что-то быстро-быстро начал ему втолковывать. Видимо, важное, потому что мэр извинился и убежал, уже на ходу напомнив о вечернем мероприятии. А ко мне наконец подошёл Якут, все время нашей беседы крутившийся поблизости.
– Доброе утро, лейтенант! Извини, не успел поздороваться.
– Да ладно, чего уж. Слушай, Якут, а что это вы все вдруг такие уставные стали? Сперва Карабас чуть ли не строевым шагом пришёл докладывать, потом ты «разрешите обратиться».
– Да просто, когда мы вчера ввалились в ворота, нас тут целая делегация вышла встречать, человек двадцать. Вооружённых. При трёх пулемётах. Карабас доложился по всей форме, мол, так и так, экспедиция двенадцатой бригады Российской Армии, получен приказ, временно исполняющий обязанности командира и все такое. Так кто-то из толпы даже крикнул типа «нет уже давно никакой армии». Негр их мигом приструнил, по нему видно, что старый служака и «равняйсь-смирно» для него как маслом по сердцу, вот и решили мы слегка вспомнить Устав и, так сказать, соответствовать.
За такими разговорами мы не спеша прошлись по территории Углового. Сержант времени не терял и за вчерашний день успел узнать практически все об обороне посёлка, об образе жизни, о местных порядках, проблемах, ключевых фигурах и прочих моментах. Разведка! Дополнив его сведения тем, что узнал от Карабаса и непосредственно от мэра и коменданта, я получил более-менее цельную картину местной жизни. Надо будет вечером отправить как приложение к рапорту. Ещё, пока мы прогуливались, пришёл приказ из штаба. Если перевести со штабного на русский, то экспедиции предписывалось отдыхать, зализывать раны и ждать дальнейших указаний. А мне лично приказали налаживать контакты с местным руководством и к 17:00 быть готовым к видеоконференции с командованием.
Как-то незаметно пролетели полчаса, Якут отправился проводить допрос пленного мута, а я пошёл по своим делам. Проведал раненых бойцов, убедился, что процесс выздоровления идёт как надо и завтра все, кроме Прапора, будут в строю. Поговорил со сталкерами на тему апгрейда прицельного комплекса для Малого, действительно, есть возможность улучшить программное обеспечение, но доступно оно только для стрелков с категорией «снайпер», для остальных это улучшение идёт в минус. Честно говоря, из объяснений понял меньше половины, но, самое главное, это улучшение можно заблокировать. Поэтому, если Малой на тестовых стрельбах не покажет прироста результативности, мы так и поступим. Потом сходил на миномётную батарею к Михалычу. Попал очень удачно – старик как раз готовился к очередному обстрелу переправы. Выслушал кучу матерных слов в адрес «криворуких уродов», не умеющих ни обслуживать сами миномёты, ни хранить боеприпасы к ним. Сам момент залпа я наблюдал через камеры нашего беспилотника, который теперь запускали два раза в сутки – днём и ночью. Мины действительно оказались не ахти, две штуки легли точненько на реку, в очередной раз разметав связку плотов, одна не долетела, но очень удачно взорвалась прямо посреди небольшой стаи мутов, ещё одна просто не вылетела из ствола, зато последняя со снайперской точностью упала на голову самому мелкому уроду на том берегу. Не взорвалась, а именно упала. Что ж, и это результат. А вот сам Михалыч, в отличие от результатов стрельбы, меня порадовал. Похоже, наш охотник нашёл своё место – настолько органично он смотрелся во главе миномётной батареи. Жалко будет его отсюда сдёргивать.
Вместе с Михалычем мы отправились на обед. Что ни говори, а наличие вокруг Углового нескольких деревень весьма положительно сказывалось на качестве питания. Блюда в столовой были простые, но очень сытные, а за такой борщ, как тут, нашего начальника столовой сразу бы из прапорщиков произвели в генералы. Единогласным решением личного состава. Шутка, но представление к награде ему бы выписал, не задумываясь, любой офицер.
После обеда я озадачил коменданта поиском помещения для переговоров со штабом бригады. Жека, моментально сообразив, что мне требуется, выдал список из пяти отдельно стоящих строений, из которых, после осмотра, я остановился на доте, где раньше стояла та самая «сорокапятка» времён Великой Отечественной. С точки зрения секретности лучше не придумаешь – подойти к доту можно только двумя путями: или через минное поле, или по тоннелю. На всякий случай и там и там я установил маячки – лишней безопасности не бывает. До сеанса связи оставалось ещё около двух часов, поэтому я занялся текучкой: рапорты о расходе боеприпасов, состоянии оружия и снаряжения, отчёт о применении ВОСов, представление к поощрениям участников экспедиции и так далее. Единственное дело, на которое я так и не смог решиться – написать письмо родственникам Майонеза. Понимаю, что не прав, и что писать все равно придётся, тоже понимаю, но сегодня не могу себя заставить, на ум приходят только какие-то избитые фразы.
Ровно в 17:00 негромко блямкнул сигнал вызова, и я нажал сенсор включения видеосвязи. Честно говоря, я ожидал увидеть кого-нибудь их штабных офицеров, на худой конец начштаба или капитана Ленина – начальника контрразведки, но с экрана на меня смотрел сам полковник Афанасьев. Командир бригады. Батя.
– Здравствуй, лейтенант.
Есть у Бати одна странная привычка: к лейтенантам он всегда обращается на «ты», при этом никогда не делит их на «старших» и «младших». Со старшими офицерами полковник более официален, а с нами как-то более человечен, что ли. Но при
