Коротко, но ёмко. И тут я заметил, как алчно заблестели глазки у некоторых свитских офицеров. Нет. При них говорить ничего нельзя.
Как только Комрад хотел приступить к докладу, я перехватил инициативу:
– Господа! Конечно Гордиев узел надо рубить. Но у Александра Македонского меч-то был заточен, а у нас не очень. Авиация пока не совсем готова к боевым действиям!
Переводя на русский чиновничий язык это означало – «совсем не готова».
Некоторые свитские просто просияли от такого моего признания. Вот только не командармы. Три года они готовили лётчиков. Все из пилотов четвёртого класса стали первоклассными, и всё ещё не готовы? Выручил как всегда брат:
– На этом совещание объявляю закрытым. Командармов прошу остаться для получения премий!
В те годы в России получение начальством премий за невыполненную работу, считалось нормой. А может и не только в те годы. Так что свитские, покидая зал для совещаний, ничуть не удивились последней фразе Комрада.
Когда в зале остались только свои, Комрад приступил к докладу:
– Способности наших «Орлов» вы знаете. С полезным грузом до тонны они могут пролететь более 2000 км. Теперь только осталось разделить зоны ответственности. Первая воздушная армада Зубова с Сахалина контролирует всё к северу от острова, а к югу верхнюю треть Японии и Корею. Вторая армада Фроловского – всё Японское море и Корею. Третья армада Маркелова – всю Маньчжурию до Жёлтого моря. Самый тяжелый район полётов у генерал-майора Волкова – его четвертая ударная Шанхайская армада должна контролировать и Жёлтое море, и Корею, и Восточно-Китайское море, и Корейский пролив, и юг Японии. С этой целью Анатолию Алексеевичу и передано три авиакорпуса. И «Орланов»-разведчиков у него будет около десятка. В Уссурийске будет создана и пятая резервная армада. Её корпуса будут перебрасываться на разные направления, в зависимости от обстановки. Раньше Нового года война не начнётся, так что готовьте основательно аэродромы. После Рождества подводные эсминцы Рожкова займут позиции вдоль побережья Кореи. Вот пока и всё.
– А про меня забыли? – спросил полковник Ламин.
– Как же, про тебя забудешь! Ты, Саша, будешь со своим тёзкой курсировать вдоль всей Японии со стороны Тихого океана. А бомбить будешь отдельные цели, о которых будем сообщать дополнительно. На все транспортные суда, идущие из Америки, сбрасывай листовки с приказом следовать во Владивосток в плен. Тех, кто ослушается – на дно. Военные суда под любым флагом – туда же. Вот пока и всё. А вы, господа командармы к своим Армадам не торопитесь. Поживите с недельку во Владике. Японцы за нами наблюдают и они должны видеть нашу полную расхлябанность.
Когда я вышел отдохнуть на лавочке, ко мне подсел Лёха Патрикеев.
– Дядь Лёш! Тут такое дело. Надо нам показать япошкам, что мы летать зимой не подготовлены. Чтобы они атак с воздуха в начале войны не опасались. Но вот как это сделать – ума не приложу.
– А все прост-таки. Значится так. Как настанут холода, то пусть два-три «Орла» сядут на вынужденную с одним двигателем. Назначьте разборку этих случаев. А вывод – летние масла непригодны для зимы, а зимних масел нет и до весны не будет. И приказ по всем армадам – до теплых времён полёты запретить. Такой приказ в тайне не сохранишь. А для пущей убедительности надо отпускать техсостав каждый вечер в город. Что бы япошки видели, что уж раз и технота гуляет, то значит точно – вся авиация на приколе.
– Ну ты, Лёша, и хитрец. Единым махом и японскую разведку надурил и всей технической братве ежедневные увольнительные выбил. С меня магарыч.
И месяца не прошло, как из дешёвого борделя на Приморском, вышел моторист Калабердыев. Подтянул штаны и сказал:
– А оленя лучше!
За всем этим внимательно наблюдал шеф-повар японского суши-бара Тошиба Караоки. И уже на следующий день в Генштабе в Токио прочли шифровку резидента. Я люблю поэзию и потому запомнил эту хокку:
– «Ласточкам не долететь до Фудзиямы. Гнездо остыло – они ждут тепла!»
* * *Мария Петровна не сидела на месте. Зину, Жанну и Анну она назначила инспекторами на каждый санитарный поезд. Мой салон-вагон был, естественно, прицеплен к Зининому составу. Мне надо было повидаться с Маркеловым и Кондратенко и я предложил Зине проехаться туда.
– А почему не слетать на «Орлане»? – спросила Зина.
– Да потому что видимся урывками. Давай хоть в дороге вместе побудем.
В Харбине на вокзале мы застали в момент разгрузки казачий полк Михаила Ивановича Галкина. Оказалось весь его полк записался в добровольцы. Но в штабах, как всегда всё перепутали и оставили казаков безлошадными и приписали к пехоте. Уж на что был мягкосердечным полковник Галкин, но и он не сдержался – пообещал по возвращении в Питер кого-то из интендантов выпороть.
– Михаил Иванович! Пороть штабных, то забота жандармов. А использовать Ваш полк в глухой обороне – преступная халатность. Есть для Вас задание и посложнее и поопаснее.
– Так для того сюда и ехали. А что за задание?
– А вот глядите! – и я прутиком на песке нарисовал подобие острова Сахалин: – Вот здесь на севере есть посёлок Оха. Там нефтяные вышки качают нефть. Рядышком перегонный завод делает из неё бензин и по трубам перекачивает к побережью. Далее танкеры развозят бензин по аэродромам или портам назначения. Без бензина вся наша авиация не стоит ничего. Вот что бы вы предприняли на месте японцев?
– С моря я бы блокировал порт в Охе, а с суши бы высадил десант южнее и севернее завода и обхватом бы его уничтожил. Ну как-то так.
– Правильно мыслите. Но держать оборону завода может и простая пехота. А вот встретить японский десант на дальних подступах в непролазной тайге, тут нужны особые навыки. Кроме как казакам, с этим никому не справиться.
