– Вот суки! – пробормотал Виктор.
Как-то вдруг он понял, что нет в этой тюрьме надзирателей. Как нет и абсолютно ненужных здесь решеток, дверей, замков… И обязательной кормежки арестантов здесь тоже нет и не предвидится. Ни в обозримом будущем, ни вообще.
А между тем под ложечкой уже не сосало, а ломило.
Труп чудовища притягивал взгляд. Внезапно вспомнилось – змея на клинке черного меча. Или дракон, что, впрочем, один хрен – тоже змея, только здоровущая. Типа этой. И надпись. Как там? «Отнимая жизнь у противника, помни – это не самое ценное, что ты можешь у него отнять». А что еще можно отнять у противника, когда ты уже отнял у него жизнь?
Только то, что от него осталось…
И Виктор решился.
Он подошел к змее и поднял ее с земли. Тварь оказалась неожиданно тяжелой. И как это он с ней совсем недавно так ловко управился? Монстр, а не змея!
Ощущать кожей ладони холодную шкуру мертвой твари было неприятно… но вполне терпимо. Если, например, представить, что это действительно большая колбаса или сосиска в полиэтиленовой пленке. С которой только нужно эту пленку снять…
Место около змеиной головы показалось наиболее тонким и подходящим для задуманного. Это раздавленное его рукой место свободно гнулось во все стороны, словно под ним не было ни мяса, ни костей.
Он подошел к стене и за несколько секунд перетер змеиную шею о торчащий из стены острый край камня. Это оказалось несложно, тем более что ночные тени скрыли тусклый блеск мертвых глаз огромной твари.
Виктор отбросил в сторону копьевидную голову. Из разорванного горла пресмыкающегося на его руку полилась густая жидкость.
Пить хотелось настолько сильно, что Виктор думал недолго. Он приподнял тело змеи над головой и припал к разорванной шее.
Кровь оказалась солоноватой и неожиданно приятной на вкус.
«Это сок, томатный сок», – гипнотизировал себя Виктор, быстро глотая густую жидкость, действительно напоминающую по вкусу вышеназванный продукт. По вкусу – но не по запаху. Виктор старался не думать о том, на что похож запах змеи и змеиной крови, опасаясь прямо тут же на месте вытошнить с таким трудом добытую влагу.
Когда жажда наконец немного отступила, Виктор быстро (Только не думать! Только не думать!) надорвал край холодной шкуры о тот же уже скользкий от крови острый камень и попытался снять ее с тела мертвого пресмыкающегося.
Удивительно, но шкура сползла достаточно легко. «Точно как с сосиски», – подумал Виктор.
И от этого вдруг стало легче. Тем более что в полной темноте, которая к тому времени затопила его тюрьму, «сосиска» была уже практически неразличима.
Виктор не стал снимать всю шкуру со змеи – тварь была длиной никак не меньше двух метров. Долго. Да и некогда было. После внушительной порции змеиной крови есть захотелось просто нестерпимо.
Он впился зубами в ледяное мясо, оторвал кусок, разжевал осторожно, боясь поранить язык и небо об осколки тончайших ребер, – и проглотил.
Ничего, терпимо. Обычное сырое мясо, чем-то смахивающее на куриное. Как-то в интернате они с пацанами с голодухи отловили заблудившуюся курицу и съели в полусыром виде, лишь немного обжарив на костре. Вкус был похожим.
Так под воспоминания о далеком детстве очищенная треть змеи пошла за милую душу. Насытившись, Виктор по-хозяйски завернул оставшиеся две трети несъеденной «колбасы» в освободившиеся клочья ее шкуры – и вдруг понял, что ему совсем не холодно. Более того. Такого прекрасного самочувствия у него не было давно. Словно некий источник энергии, локализованный в желудке, выплеснул в вены продукты свой деятельности, вызвав в теле невиданный прилив сил.
Как-то совсем некстати и не к месту вспомнилось бурное прощание с Александрой…
Н-да…
«Ай да змея японская! – подумал Виктор. – Не змея, а энергетик плюс афродизиак в одной шкуре! Надо будет растянуть этот сухпай дня на два, а лучше на три. Глядишь, чего и изменится в ситуации».
Усилием воли подавив в воображении навязчивый образ Александры, за которым, кстати, потихоньку начали выстраиваться в воображении все его бывшие подружки вперемешку с другими смазливыми особами, виденными ранее на экранах, в журналах и на иных носителях информации, Виктор понял, что помимо всего прочего он мертвецки хочет спать. И так как вариантов реализации этого желания было не много, он опустился на ледяной пол, свернулся эмбрионом, поерзал немного, устраиваясь поудобнее в позе, с некоторых пор ставшей почти привычной, и мгновенно заснул.
* * *– Кто этот человек?
– Я не знаю, господин. Он перелез через ограду Школы.
Оядзи34 Школы синоби клана Сумиеси-кай нахмурился.
– Почему ты сразу не убил его, как предписывает Закон Клана?
Лицо собеседника оядзи было бесстрастным. Наверно, потому, что такое лицо просто не могло быть иным.
– Он принес с собой два меча, дайсе работы Сигэтаки из Эдо.
Брови главы Школы удивленно приподнялись кверху.
– Ты хочешь сказать, что через забор перелез обыкновенный гайдзин, который принес с собой неизвестное доселе дайсе самого Ханкэя? А ты знаешь, что катана этого Мастера входит в число Дзюе Бункадзай, культурного достояния нации?
– Это первая причина, почему я не убил его, господин.
– Есть и вторая?
– Есть. Это записи наших камер слежения. Гайдзин перелез через забор, используя технику форсирования оград древних школ синоби.
Оядзи задумчиво потер лысину.
– Где он сейчас?
– Я подверг его испытанию стихией Земли.
– Хммм… Но ведь это второе по тяжести испытание для адепта уровня гэнин35! Для гайдзина, не знающего секретов Школы, это равносильно смерти. Зачем ты сделал это? И почему стихия Земли? Не правильнее ли было начать со стихии Огня? По крайней мере тогда у него был бы хоть какой-то шанс.
– Есть и третья причина тому, что он до сих пор жив. Дело в том, господин, что у него на плече уже есть знак Школы, означающий, что он прошел испытание стихией Огня.
– Все это очень странно.
– Да, господин. Тем более странно то, что с ним происходит. Он прошел испытание стихией Земли. Во время испытания я все время наблюдал за ним лично.
– И что же?
– Несомненно одно. Его тело не прошло специальной подготовки. Но его центр хара36…
– Что его центр хара?
Оядзи показалось, что в глазах Инструктора, смотрящих сквозь щели между неподвижными веками, промелькнуло замешательство.
– Простите, господин, если я скажу нелепость, но у меня сложилось впечатление, будто не он управляет своим центром хара, а центр хара управляет им, – после непродолжительной паузы ответил Инструктор.
* * *Виктору приснилось, что на него рушится стена его тюрьмы. Грохот двигающихся камней был настолько реален, что он, еще ничего не соображая со сна, рефлекторно откатился от источника шума, встал на четвереньки и, по собачьи встряхнув головой, понял, что его сон мало отличается от реальности.
Стена не рушилась. Она вполне ощутимо двигалась.
Вернее, двигалась не вся стена, а
