Виктор расслабился и бросил ленивый взгляд в сторону затененной реинкарнации японо-чеширского кота. Только сейчас, слегка отогревшись в коконе из на удивление теплого восточного матраса-одеяла, называемого футоном, он понял, насколько сильно замерз.
Рядом с ним валялся чудом уцелевший кусок вчерашней змеи, серьезно помятый каменной плитой, но еще вполне годный к употреблению. Виктор выпрастал руку из кокона, зацепил едва гнущимися пальцами шмат полураздавленного мяса и запихал себе в рот.
– Не-а, – промычал он, с аппетитом жуя холодную змеятину. – Времени навалом.
Человек у стены снова усмехнулся.
Виктор подумал, что он, наверно, окажется очень обаятельным, когда морду из тени вытащит. Типа Афанасия, упокой кто-нибудь его душу. Они все обаятельные на редкость, люди из «своей жизни». Что Стас, что Афанасий, что местами затененный тип, сидящий напротив. Только те обаятельные померли, а этот жив пока, щерится…
Солнце лениво перевалилось через край каменной трубы, растворив оранжевым лучом тень на лице человека.
Нижняя челюсть Виктора двинулась еще раз-другой, по инерции перемалывая мясо многострадальной рептилии, – и, остановившись, медленно отвисла книзу.
У человека напротив не было лица.
Вернее, лицо-то у него было. Но оно было… ненастоящим. Словно кто-то содрал с него кожу и, вылепив из презервативной резины точную копию кожного покрова, натянул ее на голый череп.
Возможно, этот эффект был бы менее заметным на несколько большем расстоянии, но Виктор сидел в пяти метрах от собеседника, освещенного яркими лучами только что проснувшегося солнца.
Резиновые губы человека скривились в жуткое подобие улыбки.
– Ты жуй, не отвлекайся, – посоветовал он. – Змея хабу весьма полезная для организма тварь. Конечно, в случае, когда ты ее грызешь, а не она тебя.
Виктор по инерции повиновался. Дожевал кусок, проглотил и с усилием отвел взгляд в сторону. Жуткое ощущение. Словно со статуей из музея восковых фигур разговариваешь.
«Стас с Афоней померли, а этот… зомби, что ли?..» – пришла в голову не очень связная мысль.
– Ты не ответил на вопрос, – жестко сказал человек, перестав ухмыляться.
– Это ты о чем? – машинально спросил Виктор, еще не пришедший в себя от увиденного.
– О том, кто ты такой и какого хрена тебе здесь надо.
Голос человека странным образом распространился по помещению. Словно глухие каменные стены, многократно приняв и отразив звуки такого же глухого голоса, перемешались с ним в тяжелую, однородную массу, и вся эта масса вязко легла на плечи Виктора. И от этого жутковатого ощущения ему очень захотелось вжаться в пол, просочиться в щель между плитами, стать маленьким и незаметным…
Ощущение было мимолетным. Накатило-прошло. Но оставило воспоминание. И мысль о том, что бы могло быть с Виктором, продолжи человек давить голосом еще хотя бы с минуту.
Виктор тряхнул головой, отгоняя наваждение.
«Страна чудес, – напомнил он себе. – Хочешь выжить – плыви по течению. А лучше сам стань этим течением, если получится».
И рассказал все.
Человек слушал не перебивая. И не двигаясь. Солнце уже прокатилось по небу на достаточно приличное расстояние, таща за собой унылые тени каменного мешка, а человек словно задеревенел там у стены в позе будды, неожиданно подстреленного из-за угла во время медитации.
Виктор замолчал.
Вокруг повисла абсолютная тишина, которую, казалось, при желании можно было потрогать руками.
Сложенная из древних глыб серого песчаника труба уходила слишком глубоко под землю, и какие-либо звуки сверху не достигали дна. Виктор слушал лишь собственное дыхание да легкий звон в ушах от давления крови на перегруженные эмоциями мозги.
Человек у противоположной стены, казалось, не дышал вовсе. Он сидел, прислонившись неестественно прямой спиной к древней каменной кладке и прикрыв веки, лишенные ресниц, морщин и едва заметных складочек, свойственных человеческому лицу.
«Может, помер? – мысленно предположил Виктор. И тут же поправил сам себя: – Вряд ли. И Александра, и Стас, помнится, частенько впадали в такой вот коматоз, когда собирались сделать какую-нибудь пакость. Интересно, что этот уродец сейчас замышляет?»
«Уродец», словно почувствовав пристальный взгляд Виктора, открыл глаза. Словно пушечные порты у древнего фрегата поднялись – раз! – и два беспросветно-черных дула уставились в лицо Виктора.
Виктор невольно поежился. Ну и взгляд…
– То есть ты хочешь сказать, что своими руками убил человека, который принадлежал к Нинкедан и с детства тренировался в Школе нинпо37? Также из твоего рассказа следует, что какая-то девчонка пообещала тебе кучу денег за то, чтобы ты соизволил поехать в Японию обучаться в этой Школе, и при этом преподнесла тебе в подарок дайсе примерной стоимостью со средний американский небоскреб. После чего ты каким-то волшебным образом был похищен на вертолете из международного аэропорта, миновав таможню и уйдя от полицейского преследования.
Человек замолчал, продолжая немигающим взглядом сверлить лицо Виктора.
К неприятному ощущению, которое вызывал этот взгляд, прибавилось чувство, что он сейчас выглядит в глазах этого зомби полным идиотом. Странно, но именно этого сейчас почему-то не хотелось, хотя уже весьма долгое время ему было в принципе наплевать, что думают о нем другие хомо сапиенсы.
«Так-так, Виктор Лексеич. Осталось только начать доказывать дяде с резиновой мордой, что ты не брешешь, – и все, приехали. Как вариант можно поскулить, встать на задние конечности и виртуально покрутить хвостом. Ну уж нет, хренушки тебе, мил-человек. Презерватив на голове еще не повод для настолько глубокого прогиба».
– Не хочешь – не верь, – равнодушно пожал плечами Виктор. – Других версий у меня все равно нет.
– Не верю, – покладисто согласился его собеседник. – Итак, теперь разберемся, что мы имеем в активе. А имеем мы следующее.
Ты, неизвестно как оказавшись поблизости отсюда, влез на охраняемую территорию, являющуюся частной собственностью, напал на двоих безоружных японских граждан, имея при себе холодное оружие, хранение и ношение которого запрещено конституцией этой страны. Помимо этого данное оружие является культурной ценностью, принадлежащей государству, которая, скорее всего, была похищена у какого-нибудь коллекционера или украдена из музея и сейчас находится в розыске. К тому же бесценная косираэ38 одного из мечей повреждена и нуждается в реставрации, которая стоит денег, которых тебе за всю жизнь не заработать.
Виктор почувствовал, что ему стало немного жарко под одеялом.
– Добавлю чисто для информации, – бесстрастно продолжал человек. – О существовании нашей Школы знают очень немногие вне ее территории. Те, кто знает, принадлежат к избранным. И это только японцы, преданные идеям якудзы и с малых лет мечтающие стать адептами этой Школы. Возможно, ты видел некоторых из них снаружи. Так вот – чтобы попасть сюда, многие из них просиживают у ворот Школы годами. И уж более того, – человек усмехнулся снова, – никто из них не имеет наглости требовать за это денег. Они сами готовы отдать последнее для того, чтобы попасть сюда.
– Ясно, – хмыкнул Виктор. – Стало быть, круты вы все здесь как гора Килиманджаро, а нам,
