Здесь, в гавани Фамагусты, собрался весь флот и левенды (морские солдаты) Османской империи. Североафриканские и египетские галеры и галиоты с корсарами, галеры имперского флота с янычарами и сипаями и сотни мелких шаек и карамюрселей с левендами и азапи империи.
Пройдет менее сотни лет, и примерно такая же армада султанской эскадры в 1641 году будет отбирать у донских казаков Азов. Против нескольких тысяч донских казаков будет выделена эскадра в 150 галер, калит и баштард, 150 фыркат, 200 шаек и карамюрселей, всего 500 кораблей и судов разных типов и возможностей. Видно невооруженным глазом – на 150 кораблей класса «галера» приходится 350 суденышек типа шаек, в каждой из которых находится в среднем пятьдесят морских солдат (левендов или черкесов).
Флотилия таких днепровских шаек наконец пришла на соединение со Средиземноморской эскадрой, готовящейся перейти в Адриатическое море для встречи с эскадрой Священной Лиги, собирающейся у Сицилии в Мессине.
А пока… Днепровские черкесы, войдя на рейд гавани Фамагусты, сразу же устремилась к берегу к скоплению прибывших ранее шаек, стоящих у левой стороны огромного пляжа. Здесь, рядом с египетскими галерами и галиотами, обнаружились шайки донских, кубанских, дунайских и зигских черкесов. Следом за козаками пошли и днепровские галеры с куттером «Святой Николай».
Османский наместник Александрии рийяли Мехмет Сирокко, хоть и был греком по национальности, руководил отрядом, в который входили пятьдесят три галеры и три галиота египетских корсаров, происхождением, как правило, из египетских черкесов, и считался негласным лидером морских козаков империи. Не считаемые за корабли шайки козаков и левендов учитывались как мелкие транспортные суденышки, предназначенные для наращивания сил абордажных команд галер, сцепившихся с галерой противника.
Тактика боя была довольно проста.
Идущая первой османская галера, встречая противника, шла к нему на абордаж и посылала на вражеский корабль свою абордажную команду как первую волну атаки. В это же время по специально устроенным трапам по корме, с каждого из бортов, на галеру поднимаются и бегут на усиление корабельных абордажников морские солдаты с пришвартовавшихся к корме и к бортовому трапу шаек. Как итог янычары-абордажники либо заканчивали бой вместе с экипажами шаек и становились братьями по оружию, либо просто уходили в неизвестность.
Именно к таким выжившим боевым побратимам можно приписать и османских вояк Торопуньку со Штепселем – янычара Селима и козака Бучму, встретившихся мне в Ачи-Кале.
Командир маленького суденышка, оказавшегося в скоплении сотен судов огромного флота мусульманского мира, готовящегося сокрушить Священную Лигу и выгнать с Италии папский престол, был слишком маленькой фигурой даже по меркам нескольких сотен атаманов шаек, собравшихся в порту.
В свите Кали-рейса, вместе с Арнауд-рейсом, командиром второй галеры, я оказался у шатра рийяли Мехмета, стоя за спиной командира отряда в третьем ряду десятков командиров вспомогательных судов.
Небольшое приветствие и продолжительное ожидание Кали-рейс и Арнауд-рейс, вместе с командирами других галер ушедших на совещание, у шатра адмирала. Недалеко от меня также переминались рейсы других судов, общаясь со знакомыми и присматриваясь к новеньким.
Кали-рейс и Арнауд-рейс вышли с бумагами, в которых были выписаны деньги на корабль и десант, выделенные от империи. Такой же денежный аттестат выдал мне Кали-рейс, и мы, наконец, втроем отправились к казначею эскадры за деньгами.
Деньги в эскадре платили, не задерживая. За период осады венецианской крепости вокруг порта и лагеря осаждающих уже давно сформировался лагерь маркитанток, торговцев и ростовщиков со всей возможной сферой услуг, выкачивающих из солдат и матросов деньги. Так что моему экипажу было, где тратить деньги, получив которые, некоторые поспешили это сделать. Некоторые, собравшись в маленькие группы, сразу же возбужденно галдя, устремились в сторону маркитантского лагеря. Другие, завернув в пояса деньги, остались на корабле.
Лично я решил заняться скупкой припасов и оружия, того, что ранее я не мог себе позволить из-за дороговизны или отсутствия средств.
После сдачи крепости в руки маркитантов попали груды трофейного оружия, не имеющего использования в османской армии, – фитильные венецианские аркебузы и фитильные трехствольные пистолеты, арбалеты и далматинские кинжалы, зажигательные гранаты и горючая сера, доспехи на любой выбор.
Нахожу какой-то торговый павильон, созданный из крытой телеги, навеса и тканевых стенок, в котором грудами лежит европейское оружие, где торгует настоящая «мамаша Кураж», только маленького роста и в мусульманской одежде.
Презрение к огнестрельному оружию, культивируемое у османов не только в армии, но и во флоте, сказывается на цене дорогого в западных армиях оружия – груды аркебуз и трехствольных пистолетов венецианских гребцов продаются по цене металлического лома.
За восемь золотых дукатов я покупаю четыре десятка венецианских аркебуз, а за два дуката приобретаю десяток пистолетов, и по дукату ценой мне продают два десятка неполных доспехов ландскнехта, без шлемов в комплекте. За сорок акче приобретаю к комплектам доспехов простые шлемы типа луканских саладов для арбалетчиков или аркебузиров. Десяток акче стоила полусотня итальянских тарчев, четырехугольных деревянных щитов пехотинцев.
Оставляю в задаток маркитантке, продающей оружие, один золотой с просьбой найти мне еще аркебуз и пистолетов, пороха и свинца, доспехов и ткани, пеньковых тросов и льняной парусины.
Несколько слов, и из-за занавески появляется настоящий великан с лицом и речью ребенка, управляемый девочкой-подростком. Появляется тележка, в которую складываются мои покупки, и теперь за моей спиной к кораблю движется настоящая гора трофейного оружия.
Удивительно, но факт. В армии и флоте османцев отношение к огнестрельному оружию явно отрицательное и пренебрежительное. Сипахи и мамелюки, элита армии, а за ними и остальные – презирают огнестрел. Такая же картина и на флоте. Основная форма боя – абордаж, в котором все решает холодная сталь клинков. Османская аристократия испытывает презрение к неточному и близко поражающему оружию простых ничтожных горожан и пехотинцев. То ли дело стрела, которой можно мастеру на большой дистанции в монету попасть.
Пушки в османском флоте есть, но и те, которые предназначены в первую очередь для сдерживания вражеских абордажников, прореживая строй противника перед своей атакой или при его атаке. Далее все решает мастерство настоящих рубак – османцев и черкесов, их героизм и количество презирающих смерть бойцов.
Совершенно иначе относятся к огнестрельному оружию в Европе. Столетняя война и гуситские войны выбили не уважающих и не использующих порох вояк. Куски свинца, легко и просто не пробивая пластин кольчуг, сминали ребра и кости рыцарей, заставляя переходить к жестким доспехам и превращая рыцарскую конницу в рейтарскую, и даже легких кавалеристов заставляя одевать жесткие доспехи, превращая последних
