Ответ пришел почти случайно у Южной Америки – пирога, а точнее каноэ, а если еще точнее, то долбленое каноэ типа хайда, вмещающее в себя более десятка человек, скоростное и даже способное идти под парусом. Такое судно используется индейцами для морских промыслов и очень даже оказалось удобно для китобоев у островов в Атлантике. Такая лодка способна развивать скорость до десятка узлов кратковременно и, в отличие от галеры, идти со скоростью до пяти узлов в течение получаса. На островах, в Атлантике, за последние полтора года смогли освоить и наладить производство, с использованием африканской древесины, для своих нужд таких каноэ и даже начать их активную эксплуатацию, организовав вначале морской рыболовецкий, а позже и китобойный промысел.
В обратный путь каждая каравелла небольшого готского отряда кораблей несла на своем борту одну такую долбленку – каноэ. Каноэ «хайда» стало настоящей минной шлюпкой, сменив тихоходный морской баркас, использованный в 1573 году.
Уже дважды за переход, сталкиваясь с пиратами всех мастей, отработали простую, но, как оказалось, эффективную тактику. Тихоходы строятся в круг, тут же сгружают на воду минную лодку, и вот против противника действует уже не одиночная тихоходная галера, занимающаяся обороной, а пара из кораблей, один из которых просто прячется за корпусом носителя.
Далее опять же все просто: стремящийся к абордажу корабль или неторопливый парусник вдруг оказывается атакован неожиданно появившейся из-за корпуса противника скоростной лодкой с двумя шестовыми минами. Стоит одному кораблю уйти под воду, как тут же его напарники начинают понимать, что это не они охотники. Добыча – как раз именно атакующий корабль.
Вначале каравеллы отошли на север от вышедших навстречу генуэзцев, уведя за собой как можно дальше в море вражеский флот. Наконец, по сигналу, небольшие корабли стали останавливаться, построившись в круг, и выгружать минные шлюпки.
В Первой и во Второй мировой войне была разработана настоящая тактика использования для борьбы с подводными лодками суден-ловушек. Так под видом простого торговца мог встретиться подводникам настоящий охотник на подводного охотника, решившего взять судно в приз. Подошедшая к судну подводная лодка вдруг обнаруживала, что она сама подошла под дула орудий противника. Примерно такая же тактика стала реальностью использования мной тихоходных кораблей как приманки.
Куттер и яхта, оторвавшись от основной группы, начали маневр по устранению возможности отхода отряда генуэзцев к Табарке.
Подошедшие для абордажа галеры вдруг оказались под атакой шестерки минных лодок, мгновенно превратившись в тонущие с сотнями солдат на борту корабли. А пристроившиеся к корме тонущих передних галер их товарищи превратились в следующие на очереди цели спрятавшихся за корпусом каравелл лодок.
В течение пяти минут небольшой галерный флот Генуи потерял четверть корабельного состава. Так адмирал Дориа, на собственном опыте, узнал, каким образом тонут венецианские галиоты, испанские галеасы, а теперь и генуэзские галеры.
Генуэзцы, захватившие на абордаж почти мгновенно пару каравелл, оказались на этих каравеллах в заложниках, а генуэзский адмирал принял и дал команду исполнять единственно верное решение – уходить от противника к ближайшей генуэзской колонии – острову Капрая. Теперь уже галеры стали загоняемым зверем в морской охоте небольшого отряда кораблей, состоящего из куттера и яхты, буксирующих за собой четверку минных лодок.
Шесть часов светлого времени суток стоили генуэзцам потери еще четырех галер: одной потопленной и трех сдавшиеся в плен. В плену оказался и командующий флота Генуи адмирал Джованни Дориа.
Военное счастье переменчиво. Еще утром генуэзский экспедиционный отряд, осаждавший остров Табарка, вечером превратился в отрезанный от метрополии и запертый в крепости города гарнизон.
Добычей флота его величества султана оказались три галеры и пленный генуэзский адмирал, семья которого правит Генуей. Рейс флота его высочества Ингварь смог за день создать условия для вывода республики из союза Лиги.
А как еще? Если флагманская галера Джованни Дориа была главной целью в погоне за уходящим генуэзским отрядом. Флаг командующего на галере трудно не заметить, а потопление пытавшейся прикрыть флагмана галеры и принуждение к сдаче были очень даже конкретны – или, как и предыдущим кораблям, бомбу в корму, или почетная сдача.
Генуэзцы перепробовали все и даже сосредоточение огня по двигающемуся под огнем на соприкосновение куттеру, однако маленький броненосец, своей фронтальной частью получивший пару рикошетных ядер, все равно оказался у борта флагмана с шестовой миной на восьмиметровом бамбуковом «выстреле».
Неожиданно для себя принцесса Мангупа и Зихии оказалась в этой войне с трофеем в виде североафриканской колонии с двумя городами и портом. Именно принцесса Зихии и ее наследники, из так называемых ненаследных детей династии. Почему наследники из ненаследников? Все просто и сложно одновременно.
Как удержать в подчинении клановые объединения с сильной военной силой или еще какими-то значимыми особенностями разных национальностей и вероисповеданий? Для этого и создавался институт взятия под контроль верхушки клана с помощью родственных связей.
К примеру, сын рабыни и князя Святослава – Владимир, получив вначале отказ от красавицы Рогнеды, «берет Полоцк на копье» (будущую Белоруссию) и силой заставляет Рогнеду стать женой, как и многих до этого других жен, после чего оставляет там княжить ее людей. В последующем это княжество становится наследственным княжеством детей Рогнеды и Владимира, без права наследования великокняжеского престола в Киеве, который принадлежит только его главному наследнику.
Так через родственные связи обеспечивался контроль над покоренными территориями.
Для этого Владимиру пришлось завести настоящий гарем, утверждая свое влияние в Киевской Руси, который отнюдь не исчез после того, как он взял в жены византийскую принцессу и крестил Русь.
Примерно так же должно было происходить в Причерноморье. Первый сын наследника царя зихов всегда занимал место и трон своего отца и деда, но и дети от жен других династий и родов не были с матерями обижены, их дети в первую очередь получали право на наследство по материнской линии. Так, благородные невесты получали благородных женихов, из-за непрерывных войн бывших настоящим дефицитом. При потере наследников по мужской линии из клана невесты трон получали наследники по женской линии, из ее младших сыновей, с поддержкой рода мужа принцессы.
Над городом и крепостью Табарка уже в августе с гордостью развевался флаг Феодоритов и владетелей Мангупа, сообщая миру о том, что эта территория относится к владениям Феодоритов.
В случае с вассалом принцессы Мангупа захваченная им территория становилась землей и владениями ее, и только ее детей, личной собственностью в этой династии.
Поэтому гаремы во дворцах султанов и прочих владетелей, конечно, были иногда раздираемы борьбой за старший трон, но никак не конкурировали внутри за наследство
