– Ну что, абверовский сучонок, а теперь будем говорить правду? Или ты дальше препираться будешь?
– Товарищ капитан!..
– Послушай, прихвостень фашистский, в Клину нет улицы имени маршала Ворошилова! Что же твои господа по ту линию фронта так просчитались? Отвечай! – Романцев неожиданно громко лупанул по столу кулаком и рявкнул: – Кто тебя сюда прислал?! С какой целью?!
– Это какая-то ошибка. Не было такого, по ранению я, – залепетал диверсант, отступая к двери.
– Стоять! – выхватил Тимофей из кобуры «ТТ». – Уговаривать не стану, даю тебе минуту. – Повернувшись к старшине Щербаку, направившему на диверсанта «ППШ», приказал: – Если не скажет, отвести в лес и расстрелять!
– Есть, товарищ капитан! – охотно откликнулся старшина.
– Ну?! – повернулся Тимофей к диверсанту. – Кто тебя сюда прислал?
– Мне сохранят жизнь… если я расскажу?
– Все зависит от того, насколько ты будешь с нами откровенен. Обыщите его! – приказал он двум бойцам, стоявшим в дверях.
– Руки поднял! – подошел к Зеленчуку худенький красноармеец и, когда тот вскинул руки, умело простучал его по карманам, прощупал низ гимнастерки. – Снимай сапоги!
– Без глупостей, – предупредил стоявший за спиной боец-верзила, заметив некоторую неторопливость диверсанта. – Держу на мушке.
– Понял, – невесело отозвался Зеленчук, стягивая сапоги.
– А вот и нож, – поднял худенький боец выпавшую из-за голенища финку. – Ого, именной!
– Дай глянуть, – сказал Тимофей. – Что же вы все немецкие ножи таскаете? Как-то недальновидно, что ли…
– В сапогах же не видно, – высказался худосочный боец.
– Оно так, конечно, – согласился Романцев. – Что-то на ней написано… Ага, «За храбрость и доблесть», – перевел он. – Не каждый такую получит. Где именно ты ее заслужил?
– Эта не моя, – отвернулся диверсант.
– Ладно, об этом потом. А сейчас расскажи, кто тебя сюда направил, капитан Вольф?
– Нет, – уныло произнес диверсант. – Обер-лейтенант Даллингер.
– Из абверкоманды-102?
– Да.
– Мой старый знакомый! И за что же он нас так не любит? Мы к нему со всей душой, а он к нам все непрошеных гостей засылает? Все насолить нам хочет. Как-нибудь спрошу при встрече. А такая встреча, будьте уверены, обязательно состоится! Как твое настоящее имя?
– Иван Бойко.
– В какой абверовской школе учился?
– В Луккенвальде. В разведывательно-диверсионной школе.
– Кто начальник школы?
– Капитан Куппер.
Разведывательно-диверсионная школа Луккенвальда располагалась на окраине Берлина, входила в число лучших. Против советских контрразведчиков играл весьма серьезный противник, умевший подготавливать хороших агентов для ближнего и глубокого тыла Красной армии.
– Как ты оказался на нашей территории? Прошел через линию фронта?
– Да.
– Сколько с тобой было человек?
– Всего нас было четверо, – негромко заговорил Бойко. – Мы перешли через линию фронта в районе села Стрельники. Проводником у нас был доверенное лицо обер-лейтенанта Даллингера. Один старик….
– Откуда он?
– Знаю, что из местных. О себе он ничего не говорил, сказал, что из местных. Обмолвился как-то о том, что еще пацаненком по округе бегал. Служит агентом-проводником на этом участке.
– Что было дальше?
– Как только мы оказались на советской территории, старик указал нам направление, куда нужно идти, а сам вернулся обратно.
– Как он выглядел?
– С виду неприметный обыкновенный старик, с седой бородой по самую грудь. На вид лет семьдесят – семьдесят пять. Высокий, худой, слегка сутулый. Здесь таких много. По выговору он украинец. Сотрудничает с бандеровцами. У немцев на советской территории очень серьезная агентура.
– Ты его раньше встречал?
– Никогда.
– Что за люди с тобой были?
– Их я тоже видел впервые. Встретились только в самолете. Как их звать и кто они по званию, я не знаю.
– Как они были одеты?
– На них были маскхалаты.
– Что ты о них знаешь?
– Знаю, что все они украинцы. Учились в разведывательно-диверсионной школе в Кринице, это в ста километрах от Кракова.
Об этой школе Романцеву тоже было известно: обучение в ней было поставлено серьезным образом, а сама школа была законспирирована под лагеря трудовой повинности.
– Вещмешки у них были тяжелые?
– Да, – ответил Бойко.
Капитан со старшиной переглянулись. Значит, в вещмешках у диверсантов вполне могли быть тыловые шашки с запалами.
– Твое предположение, их задача – совершить диверсию?
– Думаю, что да.
– Куда они могли направиться?
– Я не знаю. Мы об этом не разговаривали, у них свое задание, а у меня свое.
– В чем заключалась твоя задача?
– Я должен был легализоваться через запасной полк. Узнать состав прибывающих: их возраст, национальность, род деятельности, из каких они мест. Сообщить о технике, идущей на передовую – командование особенно интересовало тяжелое вооружение и зенитные установки, – а затем должен был вернуться в расположение абверкоманды-102.
– Когда именно?
– Максимальный срок «командировки» – полтора месяца.
– Каким образом ты сообщишь проводнику о своем решении вернуться назад?
– В расположении запасного полка находится бывшая помещичья усадьба.
– Это рядом со штабом дивизии?
– Да. В саду сохранилась каменная беседка, под скамьей в консервной банке я должен оставить закладку резиденту. Как мне сказали, место тихое и неприметное.
Тимофей невольно усмехнулся: действительно неприметное, в последний раз он сидел там на гранитной скамейке, когда писал отчет.
– Ты его знаешь в лицо?
Бойко отрицательно покачал головой:
– Даже не представляю, кто это. Но обер-лейтенант Даллингер сказал, что он меня знает.
– А ты попытайся!
– Возможно, что где-то пересекались во время подготовки. Например, меня могли показать ему на территории абверкоманды-102 под каким-нибудь предлогом. У немцев такие вещи практикуются.
– Вы были на одной территории и ты его не знал?
– Агенты, имеющие наиболее важное задание, готовятся по индивидуальной программе. Их держат изолированно от курсантов и преподавателей.
Конспирация что надо! Тимофей нервно раздавил выкуренную папиросу о стеклянную пепельницу, едва ли не до самых краев заполненную окурками.
Дело значительно усложнялось. Можно было бы подкараулить резидента и взять его в тот самый момент, когда он захочет извлечь закладку. Но в этом случае Зеленчуку придется предоставить значительную свободу, что является большим риском.
