Дом сотрясался от грохота. Нечисть лезла в огород, на подступы к заднему крыльцу. Оперативники кашляли в дыму, пороховая гарь забивала горло. Трудно было сориентироваться.
Гальперин бил из окна короткими очередями и сопровождал их злобными нецензурными комментариями. Но наибольшая активность боевиков наблюдалась сзади. Шелест метался по комнатам, бился в стены, как слепой котенок.
– Настя!
– Я здесь, Стас!
Он испытывал какой-то дикий страх за эту женщину, с которой у него ничего не было и не будет. Она ему как родная сестра.
Настя кричала за стеной. Там проход на хозяйственную половину дома, кухня, подпол, внутренняя загородка для мелкой домашней живности, выход в огород.
Майор бросился в узкий проход, и тут со стороны огорода прогремел сильный взрыв. Он машинально повалился на пол. Тесное пространство заволокло дымом. Взрывом вышибло дверь. Стас слышал, как ломаются доски.
Внутри у него все онемело от ужаса. Там же старший лейтенант Кутепова!
Горланили бандиты, хлопали рваные выстрелы. А позади вдруг все стихло, даже Гальперин перестал стрелять. Потом раздался слабый женский стон.
Противник сообразил, что дал осечку, и решил довольствоваться малым, взять «языка». Когда майор пробился через дым и вздыбленные половицы, все уже кончилось. Двое бандитов волокли под локти безжизненное тело. Вторая пара прикрывала отход.
Пули разнесли косяк над головой Стаса. Он отпрянул за проем, вскинул автомат, но не решился нажать на спусковой крючок.
Все было видно как днем. Боевики разбили ногами шаткую ограду и потащили Настю на соседний участок, куда-то влево. Там до улицы два шага.
Шелест снова не контролировал злость. Два офицера контрразведки Смерш преследовали уходящих бандеровцев, стреляли в тех, кто прикрывал их. Огород словно специально зарос бурьяном. Двое бандитов отстали, били почти в упор. Оперативникам приходилось увертываться от пуль.
Гальперин заячьими прыжками припустил в обход, открыл пальбу с фланга. А у Шелеста, как назло, иссякли патроны. Но Леха молодец, подстрелил одного. Тот насадил штанину на острый конец поваленного штакетника и корчился. Гальперин перемахнул через забор и побежал за бандитами, волокущими Настю.
Шелест подлетел к раненому. Тот выгибал спину, сдавленно выражался на ридной мове. Майор отобрал у боевика горячий «МП-40», сгреб пару магазинов, рядом оставил свой «ППШ».
– Покарауль, дружок, – пробормотал он сквозь зубы, всадил пулю боевику в череп и кинулся догонять Гальперина, который явно увлекся преследованием.
Тот уже лежал в пыли на дороге, бил одиночными. Шелест повалился рядом. Они открыли огонь в два ствола.
Кучка людей просачивалась в переулок на другой стороне дороги. Они держались плотно, использовали Настю как щит. Один остался за углом. Его и накрыл шквал огня. Мертвое тело вывалилось из-за ограды, зарылось в бурьян.
Офицеры, не сговариваясь, припустили по дороге.
– Товарищ майор, свои, не стреляйте! – От дома напротив ковылял человек, зажимая кровоточащее плечо. – Это я, старший сержант Казанцев. Сержант Паруба убит, меня тоже подстрелили.
– Спим, товарищи милиционеры! – прорычал Шелест. – Бегать можешь, Казанцев?
– Кажется, могу.
– Пулей к Кисляру! Или кто там еще – Губин, Есаулов. Срочно подкрепление сюда! Преступники захватили оперативника контрразведки, уводят в лес. Беги, Казанцев!
Оперативники преследовали бандитов до самой опушки. Местность там была не простая – рытвины, клочки кустарника. Луна раздвинула облачка и решила осветить эти места. Пустырь со свалкой соседствовал с лесом. Туда и прорывался противник. Бандеровцы тащили с собой Настю, поэтому не могли двигаться быстро, маневрировать.
– Только бы не пристрелили! – прошептал Шелест. – Лишь бы выжила!
Боевики прорывались к тропе, поднимались по одному, делали перебежки. Настю тащили двое. Оперативники не стреляли по ним, ждали, скрипя зубами.
– Леха, давай опять во фланг, – сдавленно пробормотал Шелест. – Там тропа, они пойдут по ней. Нам надо бы перерезать ее.
О наличии тропы он прекрасно помнил. Во второй вечер выдалась свободная минутка, майор совершил прогулку по окрестностям, осмотрел их. Тропу топтали явно не дорожные рабочие, она отчетливо простреливала через лес. Размышлять о ее происхождении Станиславу как-то не хотелось.
Теперь он проявлял военную хитрость, катался по канаве, бил из автомата, потом из «ТТ», создавал видимость присутствия двух человек. Гальперин отползал, терялся из вида. Если он обогнет свалку и быстро проникнет в лес, то появится шанс перерезать тропу.
Шелест подбирался к опушке, стрелял по ней. Вражеские тени пропадали в зарослях. Отход снова кто-то прикрывал, лежал за кустом и постреливал из укороченного «маузера». Майор вычислил его по вспышкам, затаил дыхание, прицелился. Злость подальше, в пятки, чтобы не мешала.
Грянул выстрел, охнул пораженный противник. Стас прыжками помчался к опушке, меняя магазин. Автомат раскалился как свежеиспеченный пирожок. Майору пришлось тащить его за ремень.
Вот и мертвое тело. Бандеровец лежал, разведя ноги, уткнувшись носом в траву. Шелест не сдержался, злобно пнул его по голове.
Тропа была видна, но он вломился в лес немного левее, рухнул за дерево и правильно сделал. Град свинца ударил из темноты.
Сколько их осталось? Не больше пяти, да и среди тех должны быть раненые.
Станислав вытянул шею, услышал треск сучьев, кряхтение. Боевики сбились с дороги, боялись включать фонари. Они наверняка оставили на тропе еще одного смертника для прикрытия.
Он выскользнул из-за дерева, переместился к соседнему, напряженно осмотрелся. Где ты, демон?
Майор двигался параллельно тропинке, ступал на цыпочках, практически не дышал. Что-то шевельнулось чуть правее. Боевик сидел на корточках, привалившись спиной к стволу. Стас извел на него один патрон.
В злости, которая опять охватила майора, имелось что-то конструктивное. Он выбежал на тропу, на всякий случай выпустил еще две пули в кучку умирающего дерьма, заскользил, пригнувшись.
– Первое отделение, зайти с тыла! Второе – в атаку! – прогремело по курсу в бесподобном исполнении Леши Гальперина.
Грохнула очередь, пули прошли над головами боевиков. Хлопцы купились на самую простую уловку. Двум орущим мужчинам удалось сбить их с толку. Бандеровцы бросили на тропе свою добычу, уносились с пригорка в кустарник, вели беспорядочный огонь.
Оперативники соединились, наперебой стреляли в темноту, потом рухнули на колени и стали ощупывать боевую
