— Девочек на пикник катал? — осведомился Черкасов.
— К черту девочек! — взорвался Саблин. — Вперед, товарищи офицеры и сержанты, к тигру в пасть!
Глава 4
Герасимович ловко разворачивал машину. В управлении этой штуковиной не было ничего сверхъестественного. Алексей сидел рядом с водителем и дрожал от нетерпения.
Сколько времени прошло? Минут десять? Кляйст и Рожнов будут пробиваться на запад, это и ежу понятно. Архивы завалены в подземелье, за ними они не поедут. Умные люди понимают, что не успеют до прихода русских. Нельзя им время терять, на запад надо гнать, проявляя изворотливость и обходя собственные посты. Рожнов и так уже с три короба наврал воякам из 341-го полка. Воображения у него с избытком. А те и уши развесили.
Саблин обернулся. Хомчик с Герасимовичем сидели сзади, прямые как шпаги. Они важно надували щеки, видимо, преисполнялись величием момента. Вроде все в порядке.
Он всмотрелся повнимательнее и спросил:
— Рома, ты издеваешься?
— Что не так, товарищ капитан? — осведомился Черкасов. — Вроде я правильно все надел.
— Ты посмотри на себя! — возмутился Алексей. — Немедленно сбрить усы! Какой ты немец? Буденный хренов! Тебя же первый патруль заметет за чисто славянскую внешность!
— Почему это Буденный хренов? — обиделся за маршала Черкасов.
— Да не Буденный хренов, а ты, дубина стоеросовая! — разорялся Саблин, еле сдерживая насмешку.
С маршалом Буденным, кстати, тоже вопрос открытый. О скромных успехах Семена Михайловича на полях сражений Великой Отечественной войны лучше не поминать. Он неплохо смотрелся на коне в гражданскую, но на нынешней — просто срам. Все его достижения свелись к личной преданности товарищу Сталину.
— Уяснил, Черкасов? И лучше не спорь. Пошарь в ранцах, обязательно найдешь бритву. И чтобы через две минуты я этих соплей под носом не видел! Вернемся от немцев, отращивай хоть до пола.
Черкасов покраснел как рак, схватился за ранец, выудил оттуда опасную бритву, завернутую в бархотку, и вздохнул так, словно собрался себя кастрировать. Скалился Олежка Хомчик. Усмехался, крутя баранку, Герасимович.
Дорога змеилась по лесу. Встречные-поперечные машины отсутствовали.
«Где же искать вас, бесы? — мрачно думал Алексей, вертя головой. — Разве это последняя дорога в Германии?»
— Так, надеюсь, все понимают, что мы ищем? — Он покосился на Черкасова, который без усов смотрелся неплохо, но все равно был далек от образа чистокровного арийца. — Это вездеход «кюбельваген», штабная машина среднего класса, темно-коричневого цвета. Кто-нибудь запомнил номер?
Публика, сидящая на галерке, стыдливо помалкивала. Критиковать их было глупо, Алексей и сам не запомнил.
— Могу ошибаться, товарищ капитан, — внезапно пробормотал Герасимович. — Впрочем, нет, точно скажу. Буквы латинские — WAS. Цифры — два, один, ноль.
— Молодец, Герасимович! — Алексей удивленно уставился на него и спросил: — Ты почему не в разведке?
— Не берут, — ответил. — А что тут такого? Просто буквы с цифрами запомнил. Зрение хорошее.
— Ну да. — Черкасов ревниво хмыкнул. — Не такой уж подвиг разведчика.
— У тебя имя есть? — спросил Алексей.
— Есть, — сказал сержант. — Максимом мать назвала. Отец всегда смеялся. Мол, в честь пулемета, из которого я колчаковцев крошил.
— Сам-то откуда?
— Из Сибири.
— Сибирь — понятие растяжимое, — заметил с заднего сиденья Хомчик.
— О, вы даже не догадываетесь, насколько растяжимое, — заявил сержант. — Город Канск Красноярского края. Отец был вторым секретарем горкома. Я в институте на инженера-технолога год проучился перед войной. Пришел в военкомат — не взяли, заявили, что слишком тощий. Пришлось мышечную массу наращивать. Через месяц взяли. Дескать, ладно, так и быть, иди воевать. Только ты уверен, что отец не возражает?
— Не возражал он? — спросил Черкасов.
— Да родители и не узнали, — ответил сержант. — Я тайком от них на войну ушел. Мать теперь убивается.
Закончился лес, машина вынырнула к знакомому мосту. Задребезжали доски настила. Тела немцы уже убрали, вынесли даже мертвого Семашко.
Все, видимо, подумали, об одном и том же. Герасимович с мрачным видом вертел баранку, объезжая подбитый грузовик, остальные выразительно молчали.
— Больше никаких трупов среди нас, уяснили? — проворчал Алексей.
— Да мы и не собираемся умирать, командир, — с некоторым сомнением заметил Черкасов.
— Семашко тоже не собирался.
Мост остался позади. Леса разредились, по обочинам тянулись кустарники.
«Где-то слева от нас местечко Цилиенхоф, — сориентировался Алексей. — В него, скорее всего, эти упыри заезжать не станут».
И все же у него оставались сомнения.
Слева показалось шоссе, в него втягивалась проселочная дорога. По автостраде в восточном направлении шла танковая колонна. Чадили пыльные «Пантеры» с белыми крестами. Их было немного, но смотрелись они довольно внушительно.
Видимо, основная масса войск обходила Цилиенхоф с юга и устремлялась дальше на восток. Сомнительными дорогами и мостами немецкое командование предпочитало не пользоваться.
Кучка советских людей оказалась в самом средоточии германской военной машины. Все это было дико, неправдоподобно! А ведь прошло уже несколько часов с того момента, как немецкие войска выбили русских из Цилиенхофа и потянулись на восток. Стоит лишь кому-то остановить «хорх», вынудить сказать по-немецки несколько слов!..
Подрагивали руки Герасимовича на руле. Все невольно прислушивались. На юге шел бой, гремели орудия. Если немцы наступают еще и там, атакуют танковые армады Конева, то это вообще несусветная дикость!
Оборвались кустарники, дальше тянулась равнинная местность, перемежаемая перелесками. Черепичные крыши маленького поселка, указатель на немецком: Аршнау.
Навстречу шла колонна грузовиков. В кузовах сидели пехотинцы. Они равнодушно смотрели на «хорх», пылящий по встречной полосе.
«Все едут на восток, и только мы — на запад, — сообразил Алексей. — Но ведь и Кляйст с Рожновым двигаются в этом направлении. Они тоже не хотят, чтобы их поймали!»
За колонной шла пехота, относительно свежая. Солдаты выглядели опрятно.
«Это и есть секретное оружие фюрера?» — мелькнула смешная мысль в голове Саблина.
Впереди показалась развилка. В трассу вливались еще две. По обеим дорогам шли войска, пусть не сплошным потоком, но достаточно плотно.
У развилки стоял пост военной жандармерии — мотоцикл на обочине, трое упитанных вояк с нагрудными бляхами. Они пристально разглядывали «хорх», проезжающий мимо, но останавливать не стали.
— Притормози-ка, Максим, — попросил Алексей. — Пойду переброшусь с парнями парой слов.
Герасимович беспрекословно сдал к обочине.
— Командир, ты уверен? — забеспокоился Хомчик.
— Я лишь в одном уверен, — проворчал Алексей. — Мы не сможем раздвоиться за развилкой.
Он шел к полицейским уверенной походкой, делая небрежную отмашку рукой. Те переглянулись, насторожились.
— Хайль Гитлер! — Саблин небрежно вскинул руку, показал, не раскрывая, офицерское удостоверение. — Гауптман Зингер, разведка триста сорок первого пехотного полка. Давно тут стоите, парни?
— Да уж часа три торчим, герр гауптман, — ответил ему рослый унтер.
— «Кюбельваген», регистрационный знак WAS 210. Следует на запад. Он мог проехать здесь минут десять-пятнадцать назад. В нем предатели рейха. Они бегут на запад, к американцам. Мне поручено их задержать. Только не говорите, что вы не видели эту машину! — Он скорчил такую мину, что самому стало страшно.
Полицейский сглотнул, переглянулся с товарищем.
— Да, герр гауптман, минут десять-пятнадцать назад, — подтвердил он. — Там были
