Максим показал знаками: отползаем. Люди пятились, затаив дыхание, забирались за кирпичные простенки. И куда теперь? Пробиваться с боем? Проделывать обратный путь?
Али что-то показывал. Мол, вам надо следовать за мной. Я все тут знаю. Вполне возможно, что так оно и было.
Офицеры снова ползли под провисшим потолком, который в любой момент мог стать их надгробной плитой. Тренировка для нервной системы — что надо. Маленький двор, крышка колодца. Али уже подсовывал под нее кусок гнутой арматуры, зеленел от натуги. Спецназовцы посматривали на него с уважением. Флагман, так сказать.
— Ну и куда ты нас собрался вести? — осторожно поинтересовался Максим.
— Крышку помогите поднять, — прокряхтел Али, — пока нет никого. Я знаю эту дорогу. Мы пройдем под площадью.
Бойцы спустились в колодец, передавая по цепочке громоздкие баулы с винтовками, включили фонари. Это был фрагмент обширной подземной сети. У майора возникало подозрение, что и под городом им не удастся протолкнуться.
Они ползли по зловонным шахтам, несколько раз сворачивали, цеплялись за огрызки труб, потом выпали в просторный коллектор, в котором давно высохла вся жижа, но остался убийственный запах. Люди тяжело дышали, быстро двигались вперед. «Компас» в голове майора начинал давать сбои, но пока еще работал.
— Али, мы прошли площадь, — проворчал он, — куда ведет коллектор? Есть ли смысл выбираться на поверхность?
— Если бы все было так просто, Максим, — сказал проводник. — Коллектор и дальше идет в том же направлении. Теперь это уже не наш маршрут. Нам надо уходить в сторону и выбираться на поверхность.
Навстречу им по гулкому тоннелю бежали люди! Но спецназовцам в любом случае пришлось бы покидать подземный мир. Драка, итог которой заранее неизвестен, в планы Рязанова не входила.
«Заруби на носу, майор! — поучал его перед началом операции подполковник Авилов. — Боевые действия допустимы только с предсказуемым финалом!
Спецназовцы торопливо выключили фонари и ушли в узкий «аппендикс», примыкающий к тоннелю. Коридор изгибался, и это не могло не радовать. Они прижимались к зловонным стенам, ждали, пока пробегут люди. Те гремели оружием, топали тяжелыми бутсами. Первый, второй… пятый… восьмой.
— Всегда в подобных ситуациях чувствую себя недоделанным, — пожаловался Серега, когда затих топот, — словно я струсил принять бой с кучкой каких-то жалких психов.
— Топай ногами, бесстрашный боец! — сказал Максим и пихнул его в плечо: — И никогда не сожалей о том, что выжил.
Коридор привел их к вертикальной шахте, а та — к очередной крышке люка.
— Надеюсь, это не тот же самый, через который мы спустились в подземелье, — мрачновато, но удачно пошутил Лапунов.
Спецназовцы какое-то время слушали тишину, потом подняли крышку и стали выползать наружу. Они оказались во дворике позади невзрачного двухэтажного строения с выбитыми окнами.
Двор украшала гигантская чинара, невероятно развесистая и высокая. Она росла тут не меньше тысячи лет. Эти деревья были практически вечными, помнили почти всю человеческую историю. Даже первые фазы боев в Алеппо это чудо выдержало. Осколки снарядов срезали верхушку, обломали несколько мощных веток. Все равно дерево стояло всем войнам назло, вцепилось гигантскими корнями в сухую землю, не отпускало ее.
Группа пересекла двор.
При этом Максим приветливо помахал пожилому мужчине, выглянувшему из дома, и бросил:
— Салам, уважаемый!
Старик попятился в черноту убежища.
— Ва аллейкум, — пробормотал невоздержанный на язык Серега и сделал вид, что не заметил укоризны в глазах Али.
Узкий проулок, за оградой — что-то вроде детского сада: горки, качели, забавные фигурки. Все валялось, было выдрано с корнем, а посреди площадки зияла воронка диаметром полтора метра.
«В нее и засосало счастливое детство», — почему-то подумал Максим.
Вблизи ограды детсада, за углом подстанции группа сделала привал. Спецназовцы курили и слушали.
Али с гордым видом сообщил им, что совсем не устал, и на корточках ускакал разведывать обстановку.
Спутниковая связь пока еще работала. Аппарат с дополнительной антенной напоминал сотовый телефон далеких 90-х годов.
— Ну и как вы там, Максим? — поинтересовался подполковник Авилов, услышав голос Рязанова.
Связь была не идеальной, но вполне удовлетворительной.
— Как ежики в тумане, Даниил Александрович, — признался Максим, — плутаем, как в лабиринте.
— К Минотавру по ошибке не загляните, — заявил подполковник. — Хорошо, что ты вышел на связь, мы уже начали переживать. Вроде знаем, что вы, как бульдозер, везде пройдете, а все равно неспокойно. Уляжетесь на позиции, сразу сообщи, не держи в напряжении.
— Договорились, товарищ подполковник. До связи.
— Мы забрались в самую клоаку, товарищ майор, — как бы между прочим заметил Ефремов. — Пора нам преображаться, сливаться с антуражем, не находите?
— Он хочет сказать, что пора менять гардероб, — объяснил Лапунов. — Первая проверка под дулами автоматов — и нам кирдык.
— Так идите и меняйте, — раздраженно бросил Максим, — от меня-то вы что хотите? Показать вам дорогу к ближайшему военторгу?
Из-за угла показался Али. Парень возвращался гусиной поступью, тяжело дышал. Он юркнул в кусты, перевел дыхание.
— Излагай, — улыбнулся Максим. — С чем пришел, «не уставший» ты наш?
— Два квартала осталось, — сказал паренек. — Впереди супермаркет на улице Фархи — там все разграблено, никого нет. Но проезжую часть танк перегораживает. — Али замолчал и стал отслеживать реакцию российского офицера.
— Дальше, — пробормотал Максим. — На танке мы, пожалуй, не поедем. Это будет слишком уж вызывающе.
— Хорошо, — произнес Али, — тогда идти придется через школу — ее двор соседствует с улицей Абдель-Сан, на которую нам желательно выйти. В школе минеры работают… — Али как-то съежился. — Подвезли взрывчатку, затаскивают в подвал, провода разматывают. Взрывать будут, сволочи! Это хорошая школа, в ней перед войной ремонт сделали, новую мебель завезли, современное оборудование установили. Она меньше года проработала, закрылась, когда бои в городе начались и мины во дворе взрывались.
— Что это за саперы? — спросил Максим.
— Их четверо. Они из ИГИЛ, судя по опознавательным знакам. Американский устаревший камуфляж цвета хаки — грязно-серый такой,
