Кончились патроны в пистолете. Последнее, что помнил Иван Максимович, — взрыв гранаты в непосредственной близости. Его хорошо контузило.
Очнулся он уже в плену. Расстреливать его немцы не стали. Их смутили погоны офицера и белый халат.
Сначала ближний тыл. Он помнил, как брел в колонне таких же пленных, перегрузку в эшелон. Западная Украина, попытка к бегству. Его с наслаждением избивали люди с трезубцами на кокардах, поборники украинской независимости, а заодно фашистские прихвостни.
Он выжил, прошел через все унижения и испытания, больше года провел в Аушвальде. Этот крепкий мужик сам уцелел и другим помогал. Даже звери-эсэсовцы, охранявшие блок, без особой нужды его не били.
Офицеры контрразведки терпеливо слушали рассказ Градова о побеге, о том, как они с англичанином жили в лесу, укрывались лапником и разжигали костер.
Да, он повел на смерть несколько десятков заключенных и чувствовал за собой вину. Но люди сами принимали решение. Они могли остаться на дороге, глотать грязь под лай овчарок. Хоть умерли достойно. Что их ждало, не пустись они в побег? Половина погибла бы на марше, да и остальным не поздоровилось бы. Советские войска уже подходили. Немцы расстреляли бы всех заключенных. К чему им такая обуза?
— А вы как сюда попали? — обратился Павел к англичанину.
— Меня зовут Дуглас Лоу, — выдавил тот. — Офицер разведки Королевских ВВС, родом из Плимута. В конце сорок второго был заброшен в Прагу, чтобы наладить связь с местным подпольем, которое сильно пострадало после расправы над Гейдрихом, протектором Богемии и Моравии. Меня предал человек, которого все считали надежным. Я думал, что буду казнен, но сперва угодил в австрийский Маутхаузен, через год — в Аушвальд. Это была какая-то бюрократическая ошибка.
— В итоге все кончилось для вас благополучно. Мы сообщим о вас вашему командованию. Теперь поговорим с вами, Иван Максимович. Хорошо, что вы квалифицированный врач. Надеюсь, вы в курсе, что доктор Мендель проводил в Аушвальде опыты над людьми?
— Я даже знаю, какие именно опыты он проводил, — сказал Градов.
Офицеры оживились. С этого момента в разговоре стали возникать интересные подробности.
— Началось примерно через месяц после моего появления здесь, — повествовал Градов. — Я слышал, что тут проводятся жестокие опыты над людьми, но не придавал значения этим словам. Наступает момент, когда становится все равно. Нас шесть дней в неделю гоняли на строящийся химзавод. Мы возводили фундамент, заливали опалубку бетоном. Я постоянно размышлял о побеге. О чем еще думать в плотном кольце охранников? Но у меня не было такой возможности. Однажды передо мной во всей красе объявился доктор Мендель. Весь такой улыбчивый, в элегантном костюме серо-песочного цвета. Видимо, он знал, что я врач. У них имелось мое дело.
— Он предложил вам поработать в его блоке? — осведомился Павел.
— Да. — Градов передернул плечами. — Он знал, кто я такой, разглядывал с любопытством, накормил ужином. Потом начал разглагольствовать про невиданные успехи германской армии на полях сражений, про достижения немецкой науки. Мендель предложил мне поучаствовать в исследовательской деятельности. Дескать, ведь вы же врач, вам это должно быть интересно.
— А вам интересно?
— Нет, я не садист, спасибо! Всю жизнь лечил людей, а не калечил. Но любопытством природа наградила.
— На каком языке вы общались?
— Как ни странно, на русском. У него акцент, но говорит правильно и имеет солидный словарный запас. Для начала он предложил мне поработать лаборантом, разумеется. А потом, когда оправдаю доверие, смогу заняться чертовски интересной научной деятельностью. Я хирург, у меня богатый опыт проведения операций. Я это никогда и не скрывал.
— Вы ответили отказом, но не сразу, — проговорил Никольский.
— Да, каюсь. — Градов вздохнул. — Хотел собрать информацию об этом звероподобном типе. Как чувствовал, что пригодится. Он водил меня по блокам, много говорил. Нескольких подобных экскурсий мне хватило. Я не грубил ему, просто отказался от столь соблазнительного предложения. Мендель был явно уязвлен. Я думал, меня убьют, и действительно уцелел чисто случайно. Этот самый доктор определил меня в компанию, которую потом расстреляла Ильза Краузе во внутреннем дворе блока. Была у них такая особа, командовала надзирателями в женском блоке.
— Да, мы слышали про эту очаровательную персону.
— Но в деле ее не видели, — заявил Градов. — А это полный мрак, скажу я вам. Тридцать человек на морозе в замкнутом дворе, а сверху Ильза жарит из пулемета. По правилам игры у нее всего одна лента с патронами, двести пятьдесят штук. Все мечутся, ищут укрытие, хотят выжить, а она жарит и жарит, да еще и песенки поет. Где можно спрятаться от такого свинцового ливня? Только за телами тех, кому уже все равно. Нас, помнится, человека четыре тогда выжило.
— Вот едрит твою!.. — сорвалось с языка у Булыгина. — А что, бывают такие бабы?
— Это демон в женском образе. После этого я ни разу не был в упомянутом блоке. Меня оставили в покое. Думаю, таким образом доктор Мендель продемонстрировал свое чувство юмора. Но на работах меня с тех пор не щадили, что только усиливало тягу к побегу. В последние дни она обострилось до предела. Мы слышали шум канонады, немцы бегали нервные. Тех, кто мог работать, гнали на запад, остальных уничтожали. В Аушвальде было два крематория, но газовые камеры не справлялись с потоком тел, поэтому мертвых стали хоронить в овраге, чуть присыпая песком. Потом нас всех выгнали на мороз, вывели из лагеря.
— Какой он человек, этот доктор Мендель?
— Как вам сказать, товарищ майор. — Градов озадаченно почесал затылок. — Если не знать, кто это такой, то он производит самое позитивное впечатление. Большой эрудит, приятный собеседник, особенно если у вас есть общие темы. Безусловно, профессионал своего дела, ценит смелые эксперименты и нетрадиционные ходы. Учтив, любезен, умеет слушать и никогда не перебивает. Всегда был ласков с детишками, которых впоследствии убивал, приносил им конфеты, какие-то игрушки. Из недостатков я особо выделил бы тщеславие. Оно у него катастрофических размеров. А еще он гордился своей фамилией. Был такой знаменитый австрийский генетик Грегор Мендель. Клаус, кстати, лично встречал эшелоны, привозящие в Аушвальд заключенных, ходил по толпе, приглядывался, тут же отбирал себе материал для опытов. Он был неистощим, энергия из этого садиста била ключом.
Почему
