— Извини? — взревел Диани. — А я это приказывал? Я что требовал?
— Чтобы складом не пользовались и убрали непосредственно от здания охрану.
— А ты что сделал? Ты понимаешь, что показал русским склад?
Кабран тоже повысил голос:
— Зачем кричишь, Аббас? Я давно предлагал раздать боеприпасы по отрядам, ты же запретил, мол, так спокойнее будет. Когда мы были у Бурхата, ты что сказал, увидев грузовик с ящиками боеприпасов? Ты сказал убрать его. На вопрос же Амина Бурхата, куда складывать ящики, приказал все отправить на склад. Разве не было такого?
Диани скрипнул зубами:
— Значит, это я виноват в том, что русские обнаружили склад, да?
— Никто не говорил об этом. Идет война, у нас есть агенты в войсках Асада, у них в наших рядах. И вот результат. И не надо кричать, Аббас, криком делу не поможешь.
Станция пропищала сигналом вызова.
— Диани! — ответил полевой командир.
— Салам, Аббас, — услышал он вкрадчивый голос Мухаммада аль-Джалана.
— Ва аллейкум ассолом, господин аль-Джалан.
— Мне сообщили, что русские на этот раз уничтожили твой склад с боеприпасами, это так?
Диани повел головой:
— Да, господин, к сожалению, это так.
Аль-Джалан резко повысил голос:
— Так какого шайтана я узнаю это от других?
— Я только вернулся с осмотра места бомбардировки.
— Впечатлило?
— Да.
— А скажи мне, Аббас, как русские смогли засечь твой склад?
Диани посчитал, что сдавать начальника штаба только себе хуже сделать, поэтому ответил:
— Скорей всего склад сдал кто-то из местных, завербованный неверными. Здесь много нищих, за деньги готовых продаться хоть шайтану.
— Знаешь, — понизил тон аль-Джалан, — как вовремя этот нищий передал русским важную информацию. Но я не понимаю, как он мог это сделать? Объяснишь?
— Жители нередко сейчас выезжают в Алеппо. Их немного, но они есть. Там можно гуманитарную помощь получить. Мы перекрыть трассу не в состоянии, это вызвало бы возмущение местных.
— Значит, кто-то из жителей Сабры. Хоп, примем твое объяснение. Насколько серьезен урон и как он может повлиять на предстоящее наступление?
— Уничтожен дополнительный запас боеприпасов, в основном к стрелковому оружию. Полный боекомплект у бойцов. Склад пригодился бы при длительном оппозиционном противостоянии у Алеппо. Не лишним был бы и в городе. Но и того, что в отрядах, хватит для решения поставленной задачи.
Аль-Джалан произнес:
— Задачу я еще не ставил. Кстати, вы там с Кабраном подготовили план? Он завтра должен быть у меня.
— Но завтра пятница, 21-е число, а вы обозначали 23 апреля днем корректировки и утверждения.
— А вы что, не занимались планом?
— Занимались. Осталось уточнить кое-какие детали, внести коррективы в связи с утерей запаса дополнительных боеприпасов.
— Так в чем дело?
— Извините. К вечеру план будет готов, и я вышлю его вам.
— У меня такое ощущение, что ты хочешь еще что-то сказать, но не говоришь. Я ошибаюсь?
— Ошибаетесь.
— Отбой.
— Отбой!
Диани отключил станцию. Вызвал связиста Гафура Бери.
— Забирай аппаратуру.
— Справились сами?
Главарь банды закричал на подчиненного:
— Ты будешь задавать мне вопросы или исполнять распоряжения?
— Извините, господин.
Связист подхватил спутниковую станцию, исчез из комнаты.
Диани сделал еще глоток чаю, подумал, — и на этот раз с аль-Джаланом пронесло. Главное, аль-Джалан не отстранил его от командования. Хотя, может, лучше было бы, чтобы отстранил, назначив Абдуллу Кабрана командующим сил в Сабре. Тогда можно было бы тихо уйти из страны, и никто, даже сам аль-Джалан, не нашел бы его в благополучной Испании. Вернее, на одном из островов, относящихся к королевству. Но не отстранил, значит, надо работать.
Он по обычной станции вызвал начальника штаба:
— Абдулла?
— Да, господин.
— Ты где находишься?
— У развалин.
— Давай в штаб. Жду!
— Выезжаю!
Абдулла Кабран прибыл в штаб через десять минут.
Сразу же прошел в большую комнату, где за столиком, спрятав ноги, сидел Диани. Начальник штаба обратил внимание на пустую пиалу и специфический запах. Подумал: «Опять Аббас употреблял наркотик», произнес:
— Прибыл, Аббас.
— Я, по-твоему, слепой? Недавно выходил на связь аль-Джалан. И отчитал меня за склад. Ты не в курсе, кто ему до меня доложил о бомбардировке?
— Нет! Сильно ругался?
— Сильно. Что у нас по плану?
— Он готов.
— Так давай посмотрим! Его представлять сегодня.
— Сегодня? Но…
Диани прервал начальника штаба:
— Никаких «но», это приказ аль-Джалана.
— Понял, минуту.
Начальник штаба принес карту, исчерченную значками, овалами, стрелками синего и красного цветов.
— Начнем, как и указывал господин аль-Джалан, с маневра смертников и уничтожения взвода охранения батальона Муртаза.
Диани уточнил:
— Не полного уничтожения взвода боевого охранения, а частичного, с захватом пленных, дабы не дать русской авиации нанести удар по нашим отрядам в самом начале наступления.
— Да, Аббас. Конечно. Я не так выразился. Они не знают, где мы держим половину формирования и технику. А когда войдем в соприкосновение с батальоном шакала Муртаза, будет поздно применять авиацию. Тем более после прорыва позиций. Да и расчеты «ПЗРК», которые до сих пор не засветили, остудят пыл русских пилотов.
Обсуждение затянулось до 17:10. После чего Диани передал план Мухаммаду аль-Джалану.
Тот вызвал полевого командира на связь:
— План у меня. Я посмотрю его, а ты ночью, ближе к рассвету, будь готов к переброске оставшихся сил в низину. Но… конкретную задачу поставлю в районе двух часов.
Диани удивился:
— Двух часов? Вы не собираетесь спать?
— Я в отличие от тебя в первую очередь думаю о работе. Все, конец связи!
Диани бросил трубку связисту:
— Ты-то хоть отдыхаешь, Гафур?
— Урывками, но мне этого достаточно.
— Забирай аппаратуру и держи ее в готовности.
— Да, господин.
