– меня и всех, кто остался со мной и того пожелает, доставят в питерскую Зону, непосредственно к обители Чистых;
– нас снабдят всем необходимым: оружие, патроны, любое снаряжение и припасы – всё, что пожелаем и сможем унести на себе;
– будет наконец-то закрыта история Хармонтского Мясника, его изуродованный, неузнаваемый труп найдут под руинами клиники, но генетический анализ подтвердит – монстр уничтожен.
Неплохо… Но очень интересно, что Рихтеры потребуют взамен.
– Во-первых, ты отдаешь нам «попрыгунчики». Оба.
– Ожидаемо… Что еще?
– Нужна твоя кровь. Немного, хватит тридцати кубиков.
– Еще чего… А-а-а, генетический анализ… Ладно, не обеднею. Это все?
– Не совсем. Третье и последнее условие: ты выступишь актером в любительском фильме.
– Неожиданно… Надеюсь, не порно?
– Скорее, боевик. К порталу ваша группа подойдет, прикрываясь мной как живым щитом, со стволом, прижатым к моей голове… Все это будет зафиксировано камерами наблюдения.
Вот оно что… Папа с дочкой решили нагадить своему союзнику Плащу, как-то связанному с Общиной Чистых. И готовят отмазку от возможных претензий: нас, мол, насильно заставил Питер Пэн…
Предложение выглядит заманчиво… Но это как раз и настораживает. Кровь, видео… Ерунда, не стоящая разговора. Из того, что запросили Рихтеры, реальную цену имеют лишь «попрыгунчики». А их Носорог при сложившихся раскладах может и так у меня отобрать, не оказывая никаких услуг.
Значит, они с дочерью заинтересованы в том, чтобы их оказать. Очень хотят, чтобы вооруженный до зубов и разозленный Питер Пэн заявился в обитель Чистых. Зачем? Если им надо силой отбить у сектанток дочерей и внучек, послали бы боевиков, да и дело с концом.
Горгона, понаблюдав, как я пытаюсь отыскать подводные камни в ее предложениях, добавляет к сказанному:
– Совсем забыла упомянуть один нюанс: то, что ты именуешь логовом Плаща, находится невдалеке от обители. Можно сказать, они близкие соседи.
О! Теперь концы сошлись с концами! Рихтеров начал тяготить союзник, все активнее играющий в свою игру, к тому же замутивший мозги близняшкам… И я, наверное, тоже в тягость: лезу не в свое дело, ломаю планы. И не только планы: под обломками клиники канул и внесенный аванс Носорога со многими-многими нулями. Их ставка беспроигрышная – не от Плаща, так от меня они при таком раскладе избавятся.
Конечно, расставаться с «попрыгунчиками» жаль. Привык, сроднился… Но что-то мне подсказывает, что наши с ними дороги в любом случае разойдутся. Не соглашусь на предложение – «Джек» и «Джон» угодят в опись имущества, изъятого у меня при аресте. Или, того хуже, найденного при моем трупе…
Разложив все по полочкам, без колебаний заявляю:
– Согласен! Где надо расписаться кровью?
– Кровь сдашь завтра утром. А сейчас давай обмоем сделку.
– Виски? – спрашиваю я при виде объемистой плоской фляги.
– Фи… Плебейский напиток, а я выросла в почтенной и богатой семье. С тобой, Гоблин, я совсем забыла об этом факте, но недавно пришлось вспомнить.
Во фляге вино. Терпкое, с незнакомым и сильным букетом.
* * *– Ты помнишь эти места, Гоблин?
Еще бы не помнить… Здесь мы десять лет назад спасались от погрома, здесь вступили в схватку с погоней. До дома, где были зачаты наши с Горгоной дочери, от нынешнего нашего лагеря метров триста. А до места, где убили… Хватит! – мысленно прикрикиваю на себя.
Я поначалу не понял, зачем Горгона повела наш отряд сюда, к берегам Нижней. Теперь, кажется, понимаю. И если она не подсыпала каких-то афродизиаков в свое вино, то я готов сам защелкнуть на себе наручники и пошагать в управление полиции Хармонта.
Она ждет ответа. И я говорю сухо и равнодушно:
– Не припоминаю… В стольких местах довелось побывать в четырех Зонах, что все смешалось в памяти.
Натали улыбается моим словам. И расстегивает две верхние пуговицы, хотя ночной холодок ну никак к тому не располагает. Она знает, что ее подсыпанная химия подействует. Уже действует: мысленно назвал Натали…
Но я ее – сам, без химии – не хочу… И, наверное, не захочу уже никогда. Потому что на мой вопрос о близняшках: «Ну как они там живут? Расскажи», – Горгона ответила: «Теперь гораздо лучше… Ночные кошмары больше не мучают».
Ночные кошмары… Ведь это ты, сука, ты авторша тех кошмаров на пару с подонком Плащом!
И я замолчал. Ни одного вопроса больше не задал… Понимал: еще один такой ответ, и я ее прикончу прямо здесь, у костра, а Носорог едва ли отправит в Потаенную обитель убийцу своей дочери…
Костер догорел. В серой золе багровеют два уголька, словно глаза вампира. Или оборотня. Я десять лет прожил с вампиром и не знал о том. Или с оборотнем.
Ночь сегодня ясная. Полная луна уставилась вниз громадным бельмом. Полнолуние… Самое время для таких… красноглазых…
– Врешь, Гоблин, все ты вспомнил, – журчит голос Горгоны. – Совсем рядом дом, где мы…
Я перестаю слушать. Просчитываю, что будет дальше. Наверное, предложит совершить ностальгическую экскурсию в тот самый дом, и я не смогу отказать – проклятая химия действует все сильнее. А там окажется, что «наша» кровать каким-то чудом уцелела, и даже белье на ней загадочным образом сохранило чистоту и свежесть. Картина перед мысленным взором стоит очень яркая. И знаете что? Мне – той части меня, что ниже пояса и беззащитна перед афродизиаками, – эта картинка кажется все более привлекательной…
Торопливо встаю. Сплевываю на кострище, стараясь угодить в глаз-уголек, но промахиваюсь. Говорю:
– Теперь вспомнил. В том доме мы впервые совершили коитус. В миссионерской позиции. Потом, кажется, в коленно-локтевой. Потом ты сосчитала прыщики у меня на заднице, и их оказалось восемь… или девять? Можно бы пересчитать, проверить. Но у меня давно прошли юношеские прыщи… Ладно, поностальгировали и хватит. Завтра тяжелый день. Спокойной ночи!
Я надеялся, что она не заметит в сгустившейся темноте, как взбугрились мои камуфляжные брюки… Похоже, заметила. И отнюдь не решила, что в кармане брюк у меня лежит граната…
– Спокойной ночи, Гоблин. Замерзнешь – приходи.
Кивает на палатку у себя за спиной. Наверное, палатка – запасной вариант. И Натали не сомневается, что я замерзну, у нашей поредевшей группы не осталось ни мешков, ни спальников. Замерзну и приду.
«А вот обломись!» – думаю я и пристраиваюсь под бок Тигренку, осторожненько, стараясь не разбудить. Нормальная ее температура на пару градусов выше, чем у обычного человека, – живое одеяло с электроподогревом. Хвала богам, что эструс моей соратницы наконец-то завершился, в клинике мы достаточно времени провели рядом, буквально плечом к плечу, и я не чувствовал никаких феромонов.
Ее лапа ложится мне на плечо. И я понимаю, что Лия не спит. Чуть позже понимаю, что ничего у нее не закончилось, просто мне в горячке схватки было не до того. Феромоны, афродизиаки и лапа Тигренка взяли меня в окружение. А окруженное со всех сторон подразделение или сдается, или погибает…
– Симпатичная… мохнатенькая… – говорит какое-то время спустя не
