Керенский, в свойственной ему патетической манере, советовал Михаилу отказаться от своих прав на престол, в противном случае министр юстиции не мог поручиться за его жизнь. Гучков пытался влиять на Михаила в обратном направлении, призывая его к «патриотическому мужеству» и к выступлению в качестве «национального вождя». Милюков предлагал Михаилу бежать в Москву и оттуда начать действия против революционного Петрограда. «Вне Петрограда есть полная возможность собрать военную силу…» — говорил он. Члены Временного правительства и Временного комитета в вопросе о переходе власти к новому императору Михаилу II разошлись до такой степени, что Милюков и Гучков, в случае отклонения их требований, грозили отставкой[514].
Великий князь колебался. Он имел «все данные быть хорошим конституционным монархом, но только в устоявшемся государстве с твердым и хорошо налаженным аппаратом власти — таковым он мог казаться в качестве претендента на престол»[515]. Слишком велика была ответственность: страна воевала, и в ней бушевала революция, и для многих в то время судьба и будущее России было покрыто мраком и неизвестностью. Родзянко, уже хорошо узнавший Михаила за несколько дней общения с ним, не видел в нем силы и энергии, его пугало повторение безволия во власти. Медлил и сомневался сам Михаил. Всем присутствующим было видно, что перед ними человек, с которым утрачиваются надежды на сохранение монархии в России.
Князь Львов, как и другие члены правительства, заметил сомнения и неготовность великого князя взвалить на свои плечи судьбу короны и империи, и он, вместе с Родзянко и Керенским, удалился в отдельную комнату для личной беседы с Михаилом Александровичем. В этом узком кругу и состоялось согласие великого князя Михаила Александровича не принимать престол и оставить решение о судьбе монархии в России в компетенции Временного правительства. В 13 часов, обращаясь ко всем членам правительства, Михаил Александрович сказал, что «благо России является для великого князя решающим обстоятельством, и это благо, по-видимому, лучше обеспечивается его отречением, что он отрекается, передавая верховные права правительству, назначенному Государственной думой»[516].
Самодержавие кануло в лету без борьбы и без сопротивления, хотя оно укреплялось в России более 300 лет. На стороне правительства и царя не было ни одной законодательной палаты, ни одного сословия, ни одной партии, кроме безнадежно и быстро тающей группы крайних правых партий, ни одного органа печати, ни одной общественной организации, кроме окончательно себя дискредитировавших союзов, именуемых монархическими, но менее всего служивших интересам монархии. Другого примера такой изолированности, такого отсутствия политических устоев и опор история нам не представляет; везде в момент наступления великих событий и переворотов старая власть имела за собой часть учреждений, часть населения, которые поддерживали широко распространенные настроения и традиции.
Вместе с гибелью монархии погибал целый класс богатых людей в России, кто веками укреплял самодержавие в Русской империи. Возмездие и справедливость наказало и обрусевших немцев, и коренных русских за измену России. Знаменитые и богатые прусско-немецкие фамилии, такие, как Бенкендорфы, Гессены, Дрентельны, Мейендорфы, Адлерберги, Ренненкампфы, Рихтеры, Фредериксы и тысячи других именитых семей, заслужившие на службе русским царям почести и славу и одинаково известные как России, так и в Германии, должны были покинуть русскую землю и искать себе спасения и пристанища уже в других государствах Европы, но не на своей исторической родине, где их, вместе крушением монархии, никто не ждал и не мог защитить от преследования победителей за совершенные ими преступления в войне. Печальна была судьба и знатных русских семей: Голицыных, Долгоруких, Вяземских, Оболенских, Мещерских, Белосельских, Орловых, Путиловых, Богдановых, Рябушинских и многих тысяч других известных в России дворянских и купеческих фамилий, которые вынуждены были бежать из родных очагов в европейские столицы, чтобы спасти свою жизнь от жестокости революционеров и революции. Все они не справились с управлением страной в тяжелые годы войны и без борьбы отдали своего монарха Николая II в руки чуждого племени пруссаков и немцев, и потому они должны были сойти с исторической сцены, как сходили до них в века далекие и прошлые другие династии и классы, переставшие самозабвенно и верно служить своему монарху, народу и Отечеству.
Глава IX
Бездеятельность Временного правительства. — Двоевластие и причины его существования. — Возвращение Сталина из ссылки и приезд Ленина в Петроград. — Политическое поражение князя Львова. — Керенский — кумир толпы. — Корниловский мятеж. — Октябрьская революция в России и поддержка ее кайзеровским правительством
Образованные революционным народом Петербурга и парламентом Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов по существу являлись двумя органами революционной воли, причем первому формально была предоставлена исполнительная власть, в то время как второй являлся хранителем революционных традиций, подправляющих действия первого. На второй день после образования Временного правительства князь Львов с необычной для него уверенностью сказал министрам: «Нам следует полностью забыть о прежней администрации — любое обращение к ней психологически невозможно. Однако без управления Россия погибнет»[517].
На другой день правительство приняло постановление, в котором сообщалось, что «в целях устроения порядка внутри и для успеха обороны государства… Временное правительство признало необходимость устранить губернатора и вице-губернатора от исполнения обязанностей»[518]. При этом предполагалось, что земство послужит тем фундаментом, на который будут опираться новые структуры власти на местах.
Большая надежда возлагалась на земские органы власти, однако само земство переживало тяжелый кризис: в его среду явочным порядком хлынула толпа партийных работников самой разной окраски, претендовавших на представительство истинной демократии. На местах, как грибы, росли всевозможные общественные организации, подменявшие местные органы власти, и советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов были самыми непримиримыми противниками земства. Для вожаков всего этого беспорядочного государственного строительства старые земцы, казавшиеся князю Львову самыми «лучшими» местными людьми, являлись — для новых партийцев — представителями старого режима, «цензовиками», и они их отвергали. Для всяких преобразований и реформ нужны новые законы и новые люди, способные исполнить их как в простых, так и экстремальных ситуациях. К глубокому сожалению, члены Временного правительства сами оказались недостаточно подготовленными к государственной работе, и у них недоставало воли и решимости проводить принятые решения в жизнь.
Новая власть, рожденная парламентом и утвержденная постановлением Государственной думы, отказывалась работать с депутатским корпусом, совершенно игнорируя его существование. Открытое противоборство Родзянко с царским
