Пока мы весело издевались над Шаманом, наперебой выдавая ему все более бестолковые напутствия на грядущую семейную жизнь, в Москве зверски убивали успешного предпринимателя Гавриленкова Ивана Ивановича. Проломленный череп, восемь ножевых ранений, из которых половина была смертельных, и все это из-за жалких пяти сотен рублей и часов. Грабителям не повезло: практически из той самой подворотни они выскочили на патруль, оказали сопротивление и были перебиты. Но остывающему телу купца было уже все равно.
Наташка…
Недолгим было ее счастье, а с мужем, как я знал, они жили нормально. Не сказать, чтобы так уж тщательно следил за ее судьбой, но раз в пару месяцев сжатые доклады получал.
Первым порывом было бросить все и сорваться в первопрестольную, но получил жесткий отпор от Земели:
— И в качестве кого ты собираешься появиться на похоронах?
— Ну, она же, вроде как, тетка мне…
— Тетка она, причем неблизкая, позволь тебе напомнить, провинциальному мальчику Гене Иванову! Который, если ты забыл, вдрызг с ней разругался и съехал домой как раз из-за свадьбы с Иваном! — Эту историю мы с Наташкой выдумали тогда, чтобы заткнуть рты всем любопытным кумушкам. Иначе началось бы: «а что-то давно Геночку не видно?», «а почему он больше Гавриленкову не помогает?» и прочая. А так: поскандалил и получил указание на дверь, скатертью — дорога. Дело житейское. — Вдобавок на похороны может и настоящая ее семья приехать. Им ты тоже в родственники набиваться будешь?
— Нет уж, спасибо! У меня и так родня за последние годы в геометрической прогрессии прибывает. То ли дело в детстве — только мама с братом, да дед, не то, что теперь… А если под собственным именем?
— Ты сам-то как себе это представляешь? Граф Васин, любимчик императора…
— Задолбали уже подкалывать этим!
— … столичный светский щеголь… — ничуть не обратил внимания Олег на мое возмущение.
— Еще скажи — щегол! — буркнул я, уже понимая, что никуда не поеду.
— … на похоронах мелкого дворянчика, где десятки людей опознают его, как…
— Да понял я уже! Не надо нотаций! — Иногда Олег становился занудой почище Бориса. — Не сердись! Я сглупил, но теперь понял. Жалко Наташку…
— Наталью и мне жаль, она хорошая женщина. Боялась нас до чертиков, но все-таки помогла тогда. Я, наверное, с Алексеем и Ваней договорюсь: попросим Сашу, чтобы передал ей наши соболезнования. Венок еще закажем. Гавриленков при всей своей неотесанности все же неплохим человеком был.
— Наталья?!. Боялась?!. - моему удивлению не было предела, из всей фразы я вычленил только этот момент.
— До дрожи! — Подтвердил он. — А ты разве не замечал, что простые люди нас чаще всего опасаются?
— Нет…
— Тогда обрати внимание как-нибудь, хотя бы на своего Рогова — он в этом отношении очень показателен. Как он ведет себя с обычными людьми, и как с нами — очень много нового узнаешь. И, Василь, кстати, больше недолюбливает темных вроде меня, на Шамана с Боком он не так реагирует.
— Честно, не обращал… Но логика же есть, типа: огненные вспыльчивы сами по себе!
Земеля так выразительно посмотрел на меня, что я сразу вспомнил, кто в нашей компании является истинным флегматиком.
— Да… — признал заблуждение, — Но знаешь, это иногда даже забавно.
— Что?
— Что от меня никто в страхе не разбегается только потому, что мне не так много лет, и я выбрал профессию целителя. А ведь я, в отличие от вас, могу убить кого угодно абсолютно незаметно. И Наташка об этом если не знала, то догадывалась. А уж Рогов-то знает гораздо лучше любого. Но при этом меня почти не опасается.
Скептической миной Олег изобразил все свое отношение к моему заявлению:
— Почему не боялась Наталья — сказать не могу, вероятно, ваши совместные приключения давали ей такое право. А вот как раз Василий-то тебя боится больше всех, просто хорошо скрывает. И еще азартен, нравится ему тигра за усы дергать. Но ты прав, остальные этого парадокса не замечают. Наверное, тоже, стереотипы.
— Ладно, стереотипы — стереотипами, а что с Наташкой делать?
— Ничего. Соболезнования Бок передаст и присмотрит заодно, если надо — поможет. А сам не порть ни себе, ни вдове репутацию, ей и без тебя несладко теперь.
Как ни рвалась моя душа в Москву утешить хорошенькую вдову купца (и честно скажу: не знаю, чего больше было в этом порыве), но Олег был прав — мне там не место, а вскоре и собственная круговерть захлестнула. Май, приближающаяся сессия, предстоящая свадьба Алексея с Викой и бал выпускников гимназии, на который я когда-то пригласил княжну Задунайскую. Кто кого тогда ангажировал — еще неизвестно, но сейчас мне это было на руку. Отдавать свое я пока был не готов!
* * *— Шер, скотина, ты линяешь! — попытка отделаться от персонального почитателя вышла безуспешной — скотине было пофиг. Весом мы сравнялись, но четыре опорных лапы против двух давали преимущество — пришлось чесать подставленную спину от ушей до хвоста.
— Шер, фу! — раздался окрик Маши, вышедшей меня встречать. Пес укоризненно посмотрел на нее, всем видом изображая: «Хозяйка, это не то, что ты думаешь!», но все же отошел в сторонку, адресуя мне взглядом: «Извини, брат, служба!»
— Рад видеть вас, Мария Кирилловна! — поприветствовал я княжну. С недавних пор наши отношения снова переродились в нарочито официальные.
— Здравствуйте, Егор Николаевич! Отец вас ждет, — даже излишне равнодушно произнесла княжна, поворачиваясь, чтобы сопроводить меня в кабинет. И это показное безразличие говорило больше тысячи слов и жестов.
Пользуясь случаем, пока мы наедине, поторопился спросить:
— Ваше согласие быть моей партнершей на балу все еще в силе?
— Вы сомневаетесь в моем слове?! — вот теперь стало заметно, что в предках у нее сплошь аристократы — настолько яростно блеснули ее глаза.
— Я приглашал на бал маленькую симпатичную девочку, а теперь вижу перед собой чудесную красавицу! — Произнося эту фразу, я развел руки в беспомощном жесте. Прогиб был засчитан, княжна смягчилась:
— Слово от
