— Как ты успеешь?
— Как-как?! — разбрасывая одежду, обозлился я, — Никак!!!
— Я разбужу Михалыча!
— Не надо! Хотя, буди! К госпиталю подваливайте, там разберемся!
На ходу засовывая шмотьё в сумку, понесся к ангару. От холодного дождя тонкий костюм пилота почти сразу промок и неприятно лип к телу, но мне было не до этого.
На весь предполетный регламент я забил — драгоценные минуты таяли: сначала провозился с замком, потом с включением меха. Стартовал прямо изнутри через окно, нарушив собственные же правила. А потом еще и общие: за полет над городом светило нехилое наказание, разве что Берген отмажет.
Для раннего утра мне показалось слишком оживленно на улицах. Высоко я не поднимался, но увидел как минимум три пожара и несколько аварий. То тут, то там сверкали проблесковые маячки и мигалки спецслужб. Вероятно, еще и сирены выли, но мне они были не слышны. Зато в эфире на всех волнах царила паника: с четырех ночи по городу пошла волна загадочных смертей. Симптомы одни и те же: заоблачная температура, судороги, рвота. И где-то через пятнадцать минут с начала приступа — остановка сердца.
— Лёха, только держись! — сжал зубы и прибавил скорости, выходя за красную черту движка.
Приземлился так же, как и стартовал — вынеся окно на Лехиной кухне.
Новое вставят!
Дела пилота были плохи: его выгибало и корежило, из прокушенного языка лилась кровь. Полуодетая Вика, навалившись, пыталась удержать его на постели, но где там! — сколько веса и сил в ней, и сколько в нем! Мокрая тряпка, пахнущая уксусом, валялась в сторонке. Грубо потеснив беременную женщину, вкатил Шаману несколько шприц-тюбиков, — для одаренных всегда надо было применять дозу, зависящую от количества УЕ. Слава богу, данные друга я знал.
— Давно он так?
— Минут пятнадцать-двадцать, — всхлипывая, ответила Вика.
Пятнадцать минут! Уже предел, если верить переговорам скорой! Ему не хватит времени, чтобы остыть!
Соседи снизу, простите!
Окатил пилота водой несколько раз, а потом, не прекращая поливать, потащил в ванную.
Входная дверь упала, являя миру вооруженного до зубов Земелю, примчавшегося из соседней квартиры на шум. Что нам Рэмбо, что нам Терминатор! — выбить внутрь тяжелую металлическую дверь, открывавшуюся в нормальном состоянии наружу — это мог только Олег.
— Помоги! — крикнул я ему. Олег перехватил у меня все еще бьющееся в судорогах тело.
— Куда?!
— В ванную, быстро!
Ждать, пока наберется вода, смысла не было, да и наколдованная была точно холоднее, чем из-под крана. Залив весь пол, наконец-то добился, чтобы туловище скрылось под водой.
— Льда, если есть, неси!
— Нету, — жалобно проблеяла Вика.
— Тащи, что есть!
Ее опередил Земеля, вытряхнув прямо на Шамана содержимое двух ящиков морозилки. Несмотря на ужас положения, отметил, что с пачкой пельменей на лбу и окруженный кусками мяса, Леха смотрелся очень колоритно. Постепенно судороги прекратились, но пилота стало рвать кровавой пеной. Сначала испугался, подумал — открылось внутреннее кровотечение, но потом сообразил, что это из-за прокушенного языка. Сполоснув ему лицо, залечил рану. И тут же заметил, как даже та кроха жизни, что я применил, начала по новой заводить его источник. А источник при болезни — это жар! При некоторых недугах наш иммунитет играл с нами злую шутку — организм так сильно боролся, что мог убить сам себя в попытках спасти. Метнулся обратно в комнату за лекарством и вколол еще дозу. Звезда опять поблекла.
Вывел Земелю из ванной, вручив Вике губку с наказом обтирать мужу лицо.
— Вот! — Высыпал перед Олегом ворох армейских аптечек. — Это и это — если температура свыше 39-ти. Эти четыре штуки — если за сорок. Если за сорок, лучше вообще опять в воду. Держите ванну полной! И льда наморозьте!
— А ты куда?
— Такое по всему городу. Меня в госпитале ждут. Рация со мной.
— А что потом давать?
— Олег, я не знаю что это! Кровь я взял, надеюсь, в госпитале разберутся. И еще, на всякий случай: тебе колоть столько же, Вике — треть.
— А разве беременным можно? Ребенку не повредит?
— Нежелательно. Но если не будет другого выхода…
Оставив друга разбираться с разгневанными соседями, которые как раз начали собираться на площадке, как Карлсон выпорхнул в окно, взяв курс на госпиталь.
Дальнейшие несколько часов слились в одну непрерывную ленту.
Я колол, колол и колол. Ставил капельницы. Обливал водой.
Скорые и просто машины везли все новых пациентов. Довозили мало кого, но нам и этого хватало.
Примерно после шести утра вокзалы и порт закрыли. К тому времени счет смертей шел уже на тысячи.
По рации приходили новости от друзей.
Часть кистеневцев собрали у нас на базе. Заболело около половины. Здоровые метались между постелями, стремясь облегчить их участь.
Поднятые по тревоге Михалыч с Борисом туда же на «Касатке» переправили Олега с четой Ведовых: Вика свалилась через час, как я их покинул. Земеля все еще оставался в строю. Также, как и Бушарин, Чёрный, китайцы и Рус.
«Дельфин» и «Русалка» вместе с недавно приобретенным «Трезубцем» носились по городу, перераспределяя бойцов — заболевших хватало, а охрану объектов с нас никто не снимал.
Умер Берген. Глупо, нелепо. Приступ застал его на верхней ступеньке, и он просто упал в лестничный колодец. С четвертого этажа. Моментально насмерть.
Свалился с жаром и судорогами вызванный в госпиталь, как и я Метла. Пристроил его в ординаторской.
Из оставшихся учеников лейб-медика — бывших учеников! — еще двое уже лежали на полу в палатах (свободных коек давно не было), один уехал на каталке в морг, а последний, как ни в чем не бывало, продолжал принимать больных.
Вокруг меня падали врачи и медсестры. По какому принципу болезнь находила жертв, я пока так и не понял: наставник прибыл незадолго до меня, но его уже несколько часов как не стало, а я все еще был на ногах. Хотя, в первую очередь косило одаренных — именно они сгорали за те самые пятнадцать
