— Братишка, братишка, потерпи! — Уговаривали они его, не замечая, что парень уже отходит.
— Кладите его прямо здесь! — скомандовал я сладкой парочке, понимая, что не дотащат. Те замешкались, не желая класть товарища на холодные грязные ступени, но дело решил Олег, перехватив раненого. Дальше пошел привычный процесс: поддать жизни, обезболить, разрезать одежду, промыть рану, достать пулю, еще раз промыть рану, срастить, перейти к менее опасной ране, повторить процесс и пустить общеукрепляющую волну напоследок. Сделать шаг, добраться до поверхностной раны стоящего на ногах морячка, промыть, зарастить. Рутина.
Выбежавшим помощникам продиктовал указания по капельнице для первого, потерю крови требовалось скомпенсировать. Кто-то записал мои ЦУ, другие подхватили подлеченного с мрамора крыльца и потащили внутрь. Вслед за ними скрылся тот, что был не ранен.
— А мне?.. — обиженно спросил оставшийся, недоверчиво щупая только что кровоточившее плечо.
— Плотно поесть и стакан красного вина на ночь.
— А водки можно?
— Водки можно. Но лучше все-таки красного вина. Полезнее будет.
— Мне б тогда для старшины предписание. С рецептиком, а, док?
От детской наглости моряка расхохотался.
— Скажи мне лучше, братишка, откуда вы такие красивые? В городе что, война началась? Я уже, по-моему, около четырех десятков ваших перештопал, не считая кучи гражданских.
— В городе дрянь дела, — тут же скривился он, сплюнув на землю, — Народ от страха ошалел, погромы начались. Сначала их гвардия водометами раскидывала, только вот что-то не видно гвардии стало. Одни мы патрулировать остались.
— А полиция, гарнизон?..
Морячок опять сплюнул.
— Где-то есть, наверное. Клановые центр пока еще в тишине держат, но только свои кварталы. А остальное… Эх! — махнул он рукой. — В одном месте — гниды! — больницу хотели сжечь, даже огнемет где-то достали. У нас теперь приказ: всех раненых только к вам!
— Вот… спасибо! — я понял, кого благодарить за сегодняшний день.
— У меня это уже третья перестрелка за сегодня, и конца-края не видно. Что, хоть, за эпидемия, док? Когда разберетесь?
— Не бей по больному, братишка! Ладно, прорвемся. Бывай, не подставляйся больше! — и жестом позвал Олега пройтись, пока не подкатил кто-то еще.
— Док! Подожди, док! Мы с «Верного», если что надо, меня Гошей Большим звать!
— Запомню! Бывай!
— Знаешь, я, конечно, думал, что ты хороший целитель, но даже не представлял насколько! — промолвил Земеля, едва мы сделали несколько шагов.
Доброе слово и кошке приятно, а уж мне — так, тем более.
— Мой профиль, — не стал скромничать, — Здесь я царь и бог! Разве что совсем сложные случаи так легко не смогу. Если б я еще знал, как эту заразу вылечить! Как Леха?
— Приходил в себя пару раз, но в основном так в полубреду и находится. Периодически температура резко подскакивает, но мы сбиваем, до приступа не доводим. С остальными также.
— Еще кто-то заразился?
— Трое. Откачали, опыт уже есть.
— В остальном как? — я остановился и сделал несколько разминочных упражнений.
— Все, что за пределами Питера — спихнул на Бока. Город закрыт полностью. Здесь пока справляемся.
— Митька?
— Пришел в себя, но пока еще слабый совсем. Поел и спит снова.
— Ничего не объяснял? Его вообще здесь быть не должно.
— Я сам его не видел, мне Ли сказал. Вроде ничего не говорил. Мать твоя звонила несколько раз, я ее успокоил.
— Вот за это — спасибо!
— Есть и плохие новости. Полина Зиновьевна умерла. Соболезную.
На несколько мгновений прикрыл глаза.
— Лина? Катя?
— Неизвестно. О Задунайских тоже ничего не слышал.
— Они уже в Москве, можете не уточнять. В начале недели уехали. Интересно, венчание теперь отложат?
— Я думаю, да. Ты хоть ел сегодня? — резко перешел он от общегосударственных вопросов к насущным. — Ван тебе нормальный обед собрал.
— Очень кстати, — после слов Олега я вспомнил, что уже вторые сутки питаюсь на бегу и чем попало.
Бог в лице Вана послал немало: хватило и мне, и Коле, и даже Наденьке с подружками. Отошедший в сторонку Олег с жалостью наблюдал, как мы дружно трескаем немудреный харч — китайцу тоже было не до разносолов. А потом я вернулся к своему марафону, я уже догадался, что весь поток раненых, поступающих со всех концов города, благополучно спихивали мне. Но было не до обид — это действительно была моя стихия, где на равных со мной могли выступать единицы — монстры жизни вроде матушки и покойного Бергена. На полноценный наркоз я уже не расщедривался — в основном обходился местным, силы таяли. Заодно слушал радио и разговоры своих пациентов, делая собственные выводы об положении в городе.
Олег отпустил «Касатку» и остался с нами. Свой отказ возвращаться он мотивировал просто:
— А смысл? Здесь я хоть при деле.
Не знаю, чего он ожидал, но девчата быстро нашли ему работу: до самого вечера я не раз видел его спешащим по коридору с очередной неподъемной ношей. Когда Олег легко занес в наш бокс две полные пятидесятилитровые фляги, Варя — симпатичная медсестра из хирургического — восхищенно выдохнула ему вслед:
— Хочу от него ребенка!
— Дура, лучше от Егора Николаевича! — горячим шепотом возразила ей Надя.
— От обоих! — поставила точку Варвара, а мой испорченный мозг сразу же выдал непристойную картинку, сбив концентрацию.
— Девочки, а ничего, что я здесь? — призвал я медсестер к порядку.
— Ой, простите, Егор Николаевич! — разом покраснели они и так же единодушно прыснули в кулачки. Подмигнул обеим — хотя бы за то, что сумели поднять настроение.
Жаль только, что посмеяться нам больше не удавалось — все силы съедала работа. К концу дня весь мир для меня сузился до размеров операционного стола и тел на нем.
Поздно вечером из кранов перестала течь вода. Совсем. Горячая кончилась еще утром, причем моим личным распоряжением — следовало экономить топливо, запасы которого были отнюдь не бесконечны, а ездить разыскивать и тырить еще и мазут мне как-то не улыбалось. Для хозяйственных нужд госпиталя я выдал несколько
