– Служанка сказала, что меня собираются убить и мне срочно нужно спрятаться, – краснея, выдала я. Постепенно мое тело начинало согреваться. Неприятное покалывание в руках и ногах сменилось болью. Повезло, что еще ничего себе не отморозила.
– Замечательно! И ты, разумеется, поверила! А как иначе? Ты ведь совсем недавно сделала ей такое доброе дело! И ты, я даже в этом не сомневаюсь, решила, что она так прониклась твоей добротой, что решила спасти твою жизнь в качестве благодарности от чистого сердца! Прелестно! Что дальше? – улыбнулся дядя, скрещивая пальцы. – Я требую подробностей.
– Она помогла мне одеться… Я спросила ее, не пыталась ли она сообщить вам… Она ответила, что стучалась, но вы не открыли ей дверь… – сглотнула я, понимая масштабы «развода».
– Изумительно. Что дальше, моя дорогая, не стесняйся… Давай, расскажи, как какая-то служанка ловко обвела тебя вокруг пальца! – Недобрая улыбка не сходила с его лица. – Хотя постой… Дай-ка угадаю! Она вывела тебя из комнаты, и тут же на вас напали. А звон монет был? Я имею в виду награду «бедной и несчастной» за посильную помощь в устройстве личной жизни своей госпожи!
– Был. Потом одна карета, в которой сидели отец и сын, потом еще карета, где тоже была парочка, потом какая-то старуха со своим сыном, потом этот… на коне… – ответила я. – Каждый из них считал своим долгом измазать моей кровью какие-то простыни. Я так понимаю, что здесь такой обычай?
– Да. Он частенько применяется. Если родители против брака или невеста оказалась слишком своенравной, то легко можно похитить ее, продержать в своем замке до утра, а утром предъявить измазанную кровью простынь. После этого у бедняжки есть только один вариант – выйти замуж за того, кто это сделал, потому что другие, сколько бы их ни было до этого, больше не горят желанием осчастливить предложением несчастную. Есть, правда, вариант, когда кровь смывается кровью. Если в таком случае отец или брат «невесты» вызывает на поединок «жениха», а потом вытирает об эту простыню кровь убитого. Тогда «невеста» возвращается в родительский дом. Правда, с точки зрения обычая она снова чиста и невинна, а вот с точки зрения людской молвы, увы, нет, – отозвался дядя. – Сразу оговорюсь. Я не стану изображать рыцаря, защитника чести прекрасной дамы. Я и так сделал все, что мог, для того, чтобы ты избежала этой позорной участи. Но ты меня не послушалась. А зря…
– Но ведь… это может быть и не кровь девушки на простыне? – спросила я, чувствуя, что где-то есть лазейка. Если он завел разговор об этом, то явно неспроста. В моей душе затеплилась надежда, что даже из этой ситуации есть выход.
– Может быть, и не ее кровь. Даже если она все это время мирно спала в своей кроватке, не подозревая о том, что на нее положил глаз какой-то ушлый проходимец, а не стонала в чьих-то объятиях, доказать это будет сложно. Слову девушки здесь никто не поверит. Кто докажет, что она ночью не выпорхнула на крыльях любви в раскрытое окно навстречу возлюбленному, а с утра вернулась, словно ничего и не было? В таких случаях закон стоит явно не на стороне «невесты». Тем более что сам факт такого может сильно подпортить репутацию ее семьи, а очередь из кавалеров поредеет настолько, что ее молча отдадут в руки того, кто только этого и добивался. Так что если ты рассчитываешь выйти чистенькой из этой грязной истории, то смею тебя огорчить, моя дорогая. Не выйдет… – улыбнулся дядя, зевая.
– Но ведь вы сами говорили, что принцесса была далеко не невинна! – возмутилась я столь явной несправедливости.
– Принцесса была далеко не невинна. Но можно быть последней шлюхой, ни разу не пойманной на горячем. И она мастерски умела это делать! Все прекрасно знали, с кем она, когда и сколько, но предъявить ей ничего не могли. Дальше слухов это никогда не заходило… – отозвался Демон. – Чего-чего, а хитрости в этом деле ей не занимать. Была бы ты такой же, как она, ты бы прекрасно знала бы, как себя вести, но я вижу, что в твоем случае все по-другому. Знаешь, многие женщины, с которыми я был знаком и о которых ходила дурная молва, на поверку оказывались образцом добродетели. А вот те, кого общество превозносило как святую невинность, напротив… Ладно, это уже ненужная философия. Оставим ее нашему дорогому философу.
Повисла неловкая пауза. Она продлилась минут пять. Пять мучительных минут медленно перетекали одна в другую.
– Итак, я предлагаю тебе вместо того, чтобы искать способ смыть с себя позор, покрыть себя им полностью. Окунуться в самую грязь, которая впечатлит здешних обитателей до глубины души, – сказал Демон, задумчиво глядя на огонь.
– А что? Такая еще осталась? – вяло поинтересовалась я, вспоминая здешние нравы.
– Да. Как ни странно! – выдохнул Демон, проводя рукой над пламенем свечи.
– Неужели есть выход? Хотя постой… А как будут проверять кровь? – встрепенулась я, вспоминая про алхимический круг на своей груди. Я вскочила на ноги, трепеща от волнения и радуясь своей гениальной догадке.
– Моя дорогая, ты гораздо умнее, чем я думал. К сожалению, ум в тебе просыпается не каждый раз, но даже эти проблески дают мне надежду на счастливый исход, – произнес дядя, улыбаясь демонической улыбкой. – Думаешь этот знак у тебя на груди – это просто украшение? О нет, моя дорогая. Это – клеймо. Принцесс клеймят, как породистых собак, чтобы никакой проходимец не смог просто так на основании собственной ловкости и смекалки заполучить корону. А теперь, будь так любезна, прислони свою кровоточащую руку к символу, чтобы я еще раз убедился в том, что завтра всех обладателей твоей крови ждет небольшой конфуз.
Я приложила руку к клейму, но ничего не произошло. В душе все ликовало и пело, радуясь, что никакая кровавая простыня мне не страшна. А я уже испугалась. Хорошо, что все так хорошо заканчивается.
– Но есть один нюанс… Этим ты выиграешь время. Найдутся желающие проверить тебя на подлинность, а если обман вскроется, то не сносить нам головы. А чтобы желающих больше не было, я предлагаю тебе упасть в глазах своих подданных так
