– Вот, да! – согласился Ад, выглядывая из-за любимого.
– Что да, я еще помню, что я ем детей в школе серфинга? – хмыкнул Парис.
– Просто свинство, что вас предупредишь по секрету, а вы это друг другу пересказываете. Совсем чокнутые. Кто же говорит маньякам, что знает, что они маньяки? – фыркнул Ад.
– Маньяк, похоже, среди нас один – ты, – хмыкнул Парис.
Антей не понимал, почему наркотическая эйфория до сих пор путает сознание. Он словно не мог вырваться из вязких томных мыслей. Ранцуз устало вздохнул. Он любил бодрое, ясное состояние. Легкий наркотик, который часто курил Антей, вызывал приподнятое настроение, но не дурманил ум.
Мужчина помотал головой.
– Как-то я себя странно чувствую. Пойду, приведу себя в порядок.
– Наркотой закинешься? – усмехнулся Парис.
Антей смерил его острым взглядом, хищно и плавно поднялся и пошел в бунгало Элона, искать фирокамские препараты.
Рахма проводил его взглядом.
– Какие у вас планы?
– У меня лежать весь день, но сейчас прибежит этот заполошный и скажет, что надо куда-нибудь бежать, – хмыкнул Парис.
– А у нас какие планы? – спросил Ад Элона, потерся о его бок.
– Сегодня у нас выходной, я согласен на любые предложения, – отозвался Элон.
– Мы бездельники, – улыбнулся Ад, целуя плечо Элона.
– Поддерживаю! – поднял ладонь Парис. – Вы меня тоже поддержите, когда этот наркоман вернется.
Мужчина смотрел в небо, но Рахма чувствовал на себе взгляд Париса.
Рахма откинулся на песок, так, чтобы оказаться за головой фирокамца, внимательно наблюдая за ним. Парис не шевелился, но взгляд словно передвинулся за Рахмой. Парис лениво усмехнулся.
– Ну что ж, я не против, – сказал Рахма.
Антей подошел к компании.
– Пойду, поплаваю. Идемте со мной! – мужчина побежал в океан.
– Говорю же, – Парис перевернулся на живот, опустил голову на руки.
Ад посмотрел на Элона.
– Хочешь поплавать? – спросил Элон.
– Это ты хочешь, – рассмеялся Ад, поднимаясь, – идем?
Антей плескался в океане, пытаясь вернуть контроль за вниманием себе обратно. Но сознание упорно не хотело собираться, лениво расползаясь.
– Я тоже схожу, – поднялся Рахма. – И ты пойдем.
Парис приподнял голову, посмотрев на мужчину.
– Нет, я нормальный. Нормальные люди добровольно в воду не лезут. Она же мокрая, – Парис передернул плечами.
– Как же ты занимаешься серфингом без воды?
– Серфинг это другое. Кататься я люблю. И вообще, если серфер в воде – это плохой серфер, – рассмеялся Парис.
– Ну как хочешь, – ухмыльнулся Рахма, направляясь в океан.
Парис легко вежливо улыбнулся и закрыл глаза.
Антей, улыбаясь, вынырнул рядом с вошедшим в воду Рахмой, томно повел головой, шатнувшись в его сторону.
– Мне надо расколдоваться, да, – проворковал он.
– От чего ты хочешь расколдоваться? – спросил Рахма.
– Да у меня что-то кислородное голодание или переедание, что там в горах бывает, не проходит, – ярко улыбался Антей. – Не могу в себя прийти, голова тяжелая.
– В этих горах ничего не бывает, это не самые высокие горы, – улыбнулся Рахма.
– Ну, как бы то ни было. На меня как-то они плохо повлияли, – Антей прикрыл глаза, подаваясь к Рахме, случайно проведя ресницами по мокрому плечу мужчины.
Рахма обнял любовника за плечи. Ранцуз улыбнулся и открыл глаза, помотал головой.
– Странное ощущение, – Антей вдруг рассмеялся, упал назад, в воду. Рахма поймал его за бедра, развел ему ноги.
– Так еще страннее, – смеялся ранцуз, поднимаясь к мужчине, и глядя ему в глаза. – Да? – проворковал он.
Вечером, Рахма ушел, Элон и Ад скрылись у себя, Антей вышел в ночь, кивнул Парису. Мужчина вышел за другом.
– Я влюбился, давай, лечи меня, – сказал Антей, вперив светлый взгляд в Париса. – Ты сказал, чтобы я сразу тебе говорил, когда влюбляюсь. Вот, говорю.
Антей вдохнул сладко-свежий запах тропической ночи, нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Понятно, – Парис сел на траву. – Ну, любить, таких, как Рахма, нормально и естественно. А вот влюбляться нет. Я бы советовал перевести это в восхищенное приятельствование, ну знаешь, как с нашими фирокамскими такими.
– Да знаю! Я не хотел, как-то оно само, – развел руками Антей. – Это чертов остров нашептал. Я как-то забылся. Она еще какая-то тяжелая такая. Обычно, когда влюбляешься, чувствуешь себя легко и ясно. И больно только когда они уходят. А тут, словно на тебя сеть какую-то набросили, какое-то вязкое такое счастье, что не можешь думать ни о чем. Даже о Рахме не можешь думать, просто западаешь, смотришь в одну точку, и чувствуешь эйфорию.
Парис повел головой.
– Понимаю. Ну, давай посмотрим.
Мужчина посмотрел на Антея, мысленно потянул с него тонкую алмазную сеть наслаждения. Антей глубоко вздохнул, сознание прояснилось.
– О, спасибо. Слушай, но как же там невозможно хорошо.
– Еще бы, – кивнул Парис. – Но это накинутое от Рахмы. Не твое.
– Да? – удивленно возмутился Антей. – Как это?
– Не знаю, – пожал плечами Парис. – Я не знаю, осознанно это или нет. Специальная эта магия, чтобы тебя увлечь, или просто нормальное ощущение от них, с которым ты согласен.
– Как от этого защищаться? Я умею отвлекаться, как ты учил, когда его нет рядом. А вот такое скинуть я не могу. И почему, например, от Ламброна такого не было? Ну или от кого-то, там.
– Ламброн высокоответственный. Он лишний раз не вступает с людьми в коммуникацию, он знает, что физически влияет на людей, поэтому даже пытается там изобретать какой-то электрический нейтрализатор. Остальные, обычно, не поддерживают такую любовь к себе. А Рахме ты нравишься. Поэтому он кинулся со всей своей дурной силой на тебя.
Антей оперся о пальму, посмотрел на друга.
– Ты что-то такое говорил, почему лучше не отвечать на такое «нравишься»? Да?
– Ты не помнишь, да? – хмыкнул Парис.
– Я не могу все помнить! – возмутился Антей, – ты все время говоришь что-нибудь и это все важное. Я тебя потому везде с собой и таскаю, чтобы ты мне напоминал!
Парис рассмеялся. Антей посмотрел на него несколько секунд сдерживая улыбку и тоже рассмеялся.
– И что мне теперь делать-то? Я совсем увязну, как всегда, – Антей презрительно к самому себе скривил губы.
– Ну, я вот тебе говорил учиться в эмоциональный ноль и от плюса и от минуса…
– Ну все уже, перестань! Я уже не научился! Не надо только сейчас, что вот ты для таких случаев и говорил. Давай, у тебя же всемогущее колдовство! Сделай что-нибудь, Парис.
Санскай вздохнул.
– Сделай что-нибудь, – задумчиво сказал мужчина. – Заставь тебя разлюбить саму жизнь. Тебя. Наркомана. Заставь не
