— Ну что, идем? — спросил он, подходя к двери, за которой скрылся сторож.
— Идем. Не зря же мы сюда ехали.
Они вошли в дом, оказавшись в небольшой полутемной комнате вроде кладовой или чулана, из нее вышли в коридор.
Андерс уверенно пошел направо, как будто хорошо знал дом.
— Ты что, уже бывал здесь?
— Нет, но я снаружи определил, где находится интересующая нас комната.
С этими словами он толкнул следующую дверь, и они оказались в той комнате, которую Эва сразу узнала по фотографиям.
С двух сторон были окна с витражами.
До сих пор Эва видела только их черно-белые фотографии и теперь поразилась удивительно ярким краскам. Как раз в это время солнце вышло из-за туч и витражи вспыхнули всеми цветами радуги. Засияли цветы райского сада, ярким кармином загорелся оплетенный ими тамплиерский крест на левом окне.
Но самое удивительное чудо произошло со вторым крестом, тем, что был на правом окне.
Четыре синих вставки в концах красного креста засветились густым светом полуденного южного моря, превратившись в четыре огромных сапфира. Пятая вставка — расположенная в центре креста — превратилась в ослепительно сияющий алмаз чистой воды, в середине которого билась и пульсировала капля преображенного солнечного света, капля живой крови.
— Какое чудо! — воскликнула Эва.
— И чудо, что эти витражи уцелели, — добавил Андерс. — Но мы пришли сюда не ради них.
— Да, не ради них… — как эхо, повторила Эва и перевела взгляд на середину комнаты, на камин.
Сейчас камин был в тени, между двумя ярко подсвеченными витражами, и она не сразу смогла разглядеть каменную резьбу.
Но солнце в Прибалтике не светит долго. Оно забежало за тучу, витражи погасли, и теперь Эва отчетливо видела резьбу камина.
Вот он, каменный конь — и на нем восседают, один за другим, два всадника, два бедных рыцаря Храма Господнего.
Как же так? Ведь Эва своими глазами видела фотографию, где на коне единственный рыцарь… в чем же дело? В чем секрет этого камина?
Эва подошла к камину вплотную, пригляделась к каменным всадникам.
Андерс стоял за ее спиной, она чувствовала на шее его дыхание. Он достал из кармана фонарик, включил его и направил яркий луч на каменную резьбу.
При ярком боковом освещении Эва увидела каждую шероховатость, каждую мельчайшую трещинку камня. Она увидела, что второй рыцарь, тот, что сидел позади, отделен от переднего едва заметной трещиной. А еще она заметила на его каменном плаще отпечаток ладони. Тоже едва заметный отпечаток, который можно было увидеть только вблизи и только при очень ярком свете.
Ладонь, оставившая этот отпечаток, была небольшая, хотя и не такая маленькая, как у ребенка. Должно быть, женская.
Впрочем, что за чушь? Как женская, да любая другая ладонь может оставить отпечаток на камне? Наверняка этот отпечаток высечен резцом опытного, искусного каменотеса…
Эве вдруг захотелось вложить свою ладонь в этот отпечаток. Желание это было неожиданным и сильным.
Она положила руку на камень — и ее ладонь точно легла на каменный оттиск, повторив каждый его выступ, каждое углубление, словно он был сделан именно для нее, именно по ее размеру, по ее форме.
А затем Эва нажала на камень. Нажала не очень сильно, но камень отозвался, словно давно, много лет ждал этого прикосновения.
Он отозвался, слегка качнувшись, а потом сдвинулся в сторону и в глубину камина.
Каменный рыцарь отъехал, скрывшись за своим собратом.
Теперь на камине был всего один всадник — как на фотографии из библиотеки. А на месте второго всадника появилось углубление.
И в этом углублении Эва увидела замшевый мешочек.
— Ты видишь? — проговорила она взволнованным, растерянным голосом. — Ты видишь это?
— Значит, все было не напрасно! — отозвался Андерс, и его голос, обычно такой спокойный, тоже звенел от волнения.
Эва протянула руку и взяла замшевый мешочек.
Она долго не решалась развязать его — но, наконец, потянула завязки и достала небольшой крест из темного, очень твердого дерева.
И едва она достала крест из замши, как комната наполнилась удивительным, неземным благоуханием. Благоуханием, какое, может быть, наполняло райский сад.
И еще комната наполнилась светом — золотистым и теплым, каким бывает солнечный свет на исходе долгого летнего дня.
Эва с благоговением разглядывала свою находку.
Несомненно, это был тот самый крест, изображение которого было на оконном витраже. Крест тамплиеров.
В четыре конца этого креста были вставлены четыре сапфира, в центре его находился большой прозрачный камень, в середине которого сияло крошечное красное пятнышко. Капелька крови.
Живая, пульсирующая, словно человеческое сердце.
Эва повернулась к Андерсу и увидела его лицо, озаренное светом, исходящим от креста тамплиеров. В лице его было благоговение и радость — как у путника, который дошел до цели долгого и трудного путешествия.
