— Абы какого не надо! — спохватилась зеленоватая малышка, пахнущая мятой.
— Мьятта, не всем принца подавай. Я бы и на кузнеца согласилась. Сильного, крепкого, загорелого, — подала голос фея яблоневого цвета.
— Цыц, бесстыдницы! — прикрикнул на них Листик. — За столом об опылении ни слова. Нечего Элли аппетит портить.
— А мой аппетит тр-р-радиционно никого не интер-р-ресует, — хмуро проворчал в чашку Захарий.
— А что у нас с аппетитом? — Яблонька перелетела к волкодлаку на загривок и почесала его за ухом. — Почему не кушаем?
Страшный и косматый, раза в два крупнее обычного волка Захарий тут же разомлел и довольно зажмурился. В чем он провинился, я не знала, однако проклятие, лежащее на волкодлаке и блокирующее возможность превращения в человека, намекало, что он насолил сильному магу. Я сразу предупредила бедолагу, что не сумею его расколдовать, однако волкодлак продолжал надеяться.
— Элли, рассказывай! Не томи! — Фиалка отложила баранку и привстала на цыпочки. — Как прошел бал?
— Мимо, — буркнула я и плюхнулась на лавку.
— Неужели никто не пригласил? — встрепенулась Мьятта. — Надо тебе было нас послушать и позволить сшить бальное платье.
— Которое она бы потом натянула на руку вместо перчатки, — ехидно осадила пыл подруги Фиалка. — Настоящая женщина должна о себе заботиться, даже если она ведьма!
— А я и позаботилась! Теперь ни один однокурсник не посмеет даже недобро посмотреть в мою сторону.
— Довела! — радостно захлопала в ладоши Фиалка.
— Провела! — вторила ей Мьятта.
— Проучила, — скромно потупилась я.
— Выкладывай детали! — Яблонька подперла щеку рукой и предвкушающе улыбнулась.
Из всех существ Темного леса феи-крошки были самыми вредными и жадными до пакостей и проделок. Горе тому путнику, которого тропинка выведет к Дереву фей.
— Элли, а оставайся с нами, — робко предложил Листик. — Жить есть где, а хорошая ведьма и в лесной глуши пригодится. Надо же кому-то заплутавших бедолаг в чувство приводить.
— Совсем бор-р-рзый нар-р-род пошел, — поддакнул Захарий. — То у кикимор-р-ры чего отведает, то с р-р-русалками купаться полезет. А если же к феям попадет…
— Но-но! — Фиалка протестующе постучала баранкой по краю чашки. — Говорить о даме гадости в ее же присутствии — это верх невоспитанности.
— А за спиной, получается, можно? — ехидно оскалил пасть волкодлак.
— Если о девушке не судачат, значит, она никому не нужна. — Фея томно похлопала ресницами.
— Водяного ты почто обидела? — угрюмо спросил Листик.
— О! И ты уже в курсе, — засмеялась Фиалка, словно колокольчик зазвенел.
— Элли, помоги несчастному, а то над ним уже все лягушки потешаются. — Домовой сочувственно нахмурил брови.
— А что случилось с уважаемым Водолеем Бультыховичем?
Феечки переглянулись и дружно захохотали. Видимо, бедняга водяной влип основательно.
* * *Водолею Бультыховичу, в отличие от меня, беречься было уже поздно. Он сидел на краю листа кувшинки и полоскал в озере кончик хвоста. Некогда солидный мужчина в самом расцвете сил теперь был размером с мою ладонь.
— Чего пришла? Тоже поглумиться хочешь? — совсем не ласково встретил меня он.
— Листик попросил. Считает, я смогу помочь.
— И как, сможешь? — встрепенулся водяной.
— Для начала мне нужно выяснить, что с вами произошло.
Я специально не упомянула о феях. Хотелось услышать версию самого водяного, дав ему тем самым сохранить лицо.
— Проспорил, — объявил он, потупив взгляд. — Не поверил, что пыльца фей действует и на водников.
— Ясненько. А если попросить фей вернуть вам привычный размер?
— Да я с этими вертихвостками больше и разговаривать не стану! — От возмущения Водолей Бультыхович прихлопнул по воде хвостом. Вышло не особенно внушительно.
— Так пыльца фей дает временный эффект…
— Вот и оставаться мне креветкой бесхребетной до новолуния, — подытожил водяной.
— Ну почему же, вы и сейчас замечательно выглядите.
— Враки! — Водолей Бультыхович вытаращился на меня. — Размер имеет значение! Слышала бы ты, как она меня прежде называла. Я был гигант! Плавучий исполин! А теперь я креветка и хвост у меня вялый… — Последнее признание далось водяному нелегко — он потупил взгляд, чтобы я не заметила блеснувшие в глазах слезы.
Ох уж эти феи! Фиалка небось специально водяного обхаживала, чтобы испробовать на нем свою пыльцу, а потом бросила на произвол.
— Что же мне делать? У меня же хозяйство, репутация… — бубнил себе под нос обманутый водник.
Жаль, я ступу на опушке леса оставила. Ведьмовской сундучок мне бы сейчас пригодился. Конечно, не факт, что мое зелье смогло бы нейтрализовать воздействие пыльцы фей, но попытаться все равно стоило.
— И каков будет вердикт? — Призрак Иов возник на берегу озера, держа наготове карандаш. Выполнив замеры, он принялся набрасывать эскиз.
— Сердца у тебя нет! — Водяной поморщился, однако плечи расправил и живот втянул.
— Верно, — охотно подтвердил Иов. — Сожгли вместе с картинами, красками и мольбертом. Нет, Элли, ты представляешь, что с невеждами зависть вытворяет?! Ладно еще поглумиться над телом несчастного художника, но посягнуть на его творения…
— Так ты же картины вроде как спас?
Трагическую историю гибели Иова я слышала уже в десятке вариантов, место действия и число извергов, разгромивших его мастерскую, варьировалось, а вот страшная мстя, приключившаяся с ними, оставалась неизменной. Не выдержав произвола мародеров, обиженный художник восстал, выкрал картины и устроил в городке несанкционированную выставку. К уже нарисованным шедеврам в стиле ню добавились карикатуры на обидчиков.
— Ничего! Потомки нас рассудят. — Иов добавил пару штрихов и вскинул голову. — Ты его расколдовывать собираешься, или я по-быстрому акварелью в цвете напишу?
— Мне к ступе надо вернуться. В ней мои припасы.
— А почему не призовешь? Так же быстрее.
— Разве лес мне позволит?
— Не попробуешь — не узнаешь.
Попробовать мне хотелось, а вот потерять новенькую ведьмолетку, да еще и с запасом снадобий, — не очень. И все-таки стоило рискнуть. Мало ли что мне судьба уготовила, призыв ступы с хранящимся в ней добром мог оказаться весьма кстати.
Только бы не оплошать!
Ступа явилась по первому зову, вылетев
