– Что-то у вас здесь не то, – пробормотал Сергей Герасимович, выглядывая в коридор. Вернулся он с бледным Цымлиным.
– А там никого нет, – прошептал он, падая на стул.
– Ну, так пошли! – первым вскочил Когтев.
– А там, это… – неуверенно добавил Цымлин, отводя глаза. – Ашки ждут.
– Ну да, у них урок, – растерянно кивнул учитель, не зная, что делать дальше. – А у вас сейчас что?
– Литература, – прошептала Аня Смолова, словно впереди их ждали не обычные сорок минут занятий, а как минимум прогулка по эшафоту.
– Ну, так идите, – пожал плечами историк. – Видимо, с вами потом встретятся.
Загрохали, отодвигаясь, стулья и парты. Наперерез общему движению Курбаленко ринулась к учительскому столу.
– Васильев! Слышь, Васильев! – запрыгнула она на его парту. – Ты чего сейчас делать будешь?
Андрюха на секунду замер, глядя на Лизу так, словно видел ее впервые.
– В столовую пойду, – буркнул он, ныряя под стул за рюкзаком.
– А потом? – Курбаленко нагнулась вперед, чтобы не терять из поля зрения собеседника.
– А потом на литературу, – Васильев кинул недовольный взгляд на одноклассницу – она мешала ему выйти в проход.
– А потом? – Лиза просто лучилась каким-то своим внутренним счастьем.
– А потом в лоб тебе дам, если ты от меня не отстанешь, – буркнул Андрюха, пробираясь мимо Курбаленко и невольно сталкивая ее с насеста. – А ты чего, по мужскому вниманию, что ли, заскучала? Так сходи к Быковскому. А то он дома окопался, как русские под Сталинградом, и нос высунуть боится.
От такой неприветливости Лиза опешила, но, вдруг что-то вспомнив, бросилась следом за уходящим одноклассником.
– Погоди! – нагнала она его около двери. – А давай вместе к нему сходим. Или к Рязанкиной завалимся, тусанемся.
– С Рязанкиной тусуйся сама, – резко оборвал ее Васильев. – Она найдет и тебе занятие, и Гребешкову. А увидишь Быковского, передай, что я ему вторую ногу сломаю при встрече. За мной не заржавеет.
– Ты чего, дурак? – прошептала Лиза, останавливаясь.
Дверь распахнулась, Васильев шагнул за порог и замер.
Первое, что удивляло в коридоре, это его заметная тишина. Не бывает такой тишины на перемене. И даже во время урока не всегда встречаешься с таким напряженным безмолвием.
За дверью стоял 9-й «А». Он образовал живой коридор, пропуская выходящих бэшек. Счастливцы, проскочившие через этот строй, топтались в стороне, с любопытством глядя, как себя поведут оставшиеся.
Васильев оглядывал хмурые лица ашек и довольные физиономии бэшек за их спинами. Он чуть качнулся вперед, собираясь, видимо, пройти через толпу, но потом передумал. Прислонился плечом к дверному косяку и зло ухмыльнулся.
– «Театр уж полон, ложи блещут», – громко произнес он, делая широкий жест рукой – стараниями русички Галины Георгиевны, большой поклонницы Пушкина, девятые классы учили «Евгения Онегина» чуть ли не наизусть. – Кого ждете, дети мои?
– Козел ты, Васильев, – раздался негромкий голос Майкла Махоты. – И весь класс у вас отстой.
Андрюха, казалось, только этого и ждал. Он широко улыбнулся, поворачиваясь в сторону говорящего.
– У нас класс не отстой, а червяков, – громко произнес он, ловя на себе испуганно-восторженные взгляды одноклассников. – А рожденный ползать, знаешь ли, везде пролезет! В отличие от некоторых, которые не мычат, не телятся, а только тявкают за чужими спинами.
– Это ты кому сказал? – В рядах ашек началось движение – Махота пробивался вперед.
– Сказал кому сказал, – преувеличенно громко фыркнул Андрюха. – А ты чего, о себе подумал?
– Ты сейчас будешь за меня думать! – выбрался вперед Майкл, за ним тенью следовал его друг, невысокий Константинов. – Куда Быковского спрятали? Давно мне с ним поговорить хотелось!
– А он тебя боится, – делано махнул ладошкой Васильев. – Как узнал, что ты его ищешь, сразу головой в песок закопался.
– Придурок, – зло выдохнул Махота, подходя к Андрюхе вплотную. – И вообще весь класс у вас придурки.
– Эй, эй, эй, что это у вас за разговоры? – поднялся со своего места историк, слышавший перепалку через открытую дверь. – Ну-ка, давайте расходитесь! Что вы здесь столпились?
– Разошлись все! – подхватил Васильев, делая шаг вперед.
Махоту, стоящего у него на пути, он легонько толкнул в грудь. Приклеившийся к нему сзади Константинов не успел отойти, и покачнувшийся Майкл всем телом навалился на него. Константинов взмахнул руками, задевая рядом стоящих. Произошла сутолока. Васильев устремился вперед по еще свободному проходу. За его спиной смыкался общий круговорот.
– Червяки, только суньтесь к нам! – всплыло над толпой.
– Да кому вы нужны вместе с вашей Гараевой? – весело крикнул через плечо Андрюха, спеша покинуть «поле боя». – Ее предупреждали, чтобы она не лезла. Так что утритесь и сопите в две дырочки!
– Сдались вы нам! – неслось со всех сторон. – Чучело, отстойники! После вас в классе находиться невозможно.
– Мама! – взвизгнула Курбаленко. Она пыталась пробиться следом за Васильевым, но с первого же шага отстала, поэтому все крики и угрозы достались на ее долю.
Классы заволновались, перемешиваясь. Махота, активно действуя локтями, шел следом за Васильевым, видимо, решив, что он главный виновник происходящего.
Коридор забурлил. Более тихие и мирные пытались спрятаться в кабинете или отойти ближе к лестнице, активные рвались вперед. «Б» класс отступал, не желая ввязываться в драку. В отличие от ашек, которые так живо переживали проблему своей одноклассницы, бэшкам было по большей части плевать, с кем и что происходит. Их в равной мере не волновали ни Быковский, ни Гараева. Чужая любовь была чужой проблемой.
– Васильев, стой! – вывалился из толпы Махота. – А ведь это все ты!..
– Жанну д’Арк на костре тоже я сжег? – усмехнулся Андрюха, пристраиваясь около окна.
– Убогим не прикидывайся. – Майкл был хмур, но не агрессивен. – Мать Быковского взъелась на Гараеву после того, как Пашку избили. А драка произошла из-за тебя.
– Что ты говоришь? – процедил сквозь зубы Андрюха. Его уже начинало бесить, что глупую драку на вечеринке вешают на него одного. – А ты, значит, рядом со мной шел и все слышал?
– Не прикидывайся идиотом! – смутился Махота, отводя глаза. – Никому, кроме тебя, это не надо было.
– Эй, проснись! Мне нужно было, чтобы избили Быковского? У тебя совсем крыша уехала и потолок обвалился?
– Ты всегда радуешься скандалам, – буркнул Майкл. – И против Гараевой ты выступал.
– Да пошли вы с вашей Гараевой, – разозлился Васильев. – В пень! Чего вы из-за нее с ума посходили? Нету ее! В Махачкале своей сидит и пряники трескает, а вы, как последние болваны, из-за нее горло дерете!
– Нету? Будет, – доверительным шепотом сообщил Майкл. – Она сама сказала, что вернется. А тут такое… Короче, замни это дело. Поговори с Быковским, пускай он утихомирит свою мать. Если она здесь второй раз появится, худо будет.
От ярости, всколыхнувшейся внутри, Андрюха резко побледнел. Ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем он смог говорить дальше.
– Вон там парень стоит, видишь? – кивнул он через весь коридор, где из-за поворота показался парень класса из пятого-шестого.
– И чего? – Майкл повернулся, сбитый с толку таким странным поворотом в разговоре.
– Иди и ему расскажи всю ту чушь, что сейчас здесь нес. Может, он тебе и поверит.
– Что? – До Махоты только сейчас дошло, что его разыграли.
