– Смотрю, к тебе никак не вернётся дар речи, – заметила она вслух. – Что ж, я не тороплю, у нас сколько угодно времени.
Госпожа Спенсер взяла книгу и силой вложила Мимси в руки.
– Возьми. Посмотришь картинки, пока я управлюсь с делами. А потом я тебе почитаю, когда ляжешь.
И, больше не обращая на Мимси внимания, гувернантка подбросила дров в печку и, завернувшись в шаль, уселась за маленький письменный стол в углу. Перед сном нужно было ещё многое сделать: проверить ведомости из прачечной, составить список продуктов на неделю, написать ежедневный отчёт о жизни детей…
Девочка у неё за спиной притихла. Несколько минут в комнате слышался лишь скрип железного пера по бумаге и потрескивание углей в печи.
Потом, по лёгкому дуновению, коснувшемуся шеи, госпожа Спенсер догадалась, что Мимси вышла из комнаты. Гувернантка даже не услышала, как закрылась дверь, славившаяся своим скрипом.
«Ну, ничего, – сказала она себе. – Она сама не знает, чего хочет. Она вернётся».
Сборник сказок так и остался лежать на кресле.
В эту ночь Мимси стащила одеяло с кровати, свернулась клубочком на ковре рядом с котёнком, спавшим в её берете, и впервые за долгое время уснула как убитая.
Глава четырнадцатая
Магнус провёл в лесу около месяца или больше.
Трудно сказать точно. Время здесь текло совсем по-другому. Дни были короткие, ночи – светлые и морозные. Он освоил язык жестов, играл с детьми в кости и почти никогда не мылся.
Он научился делать проруби для подлёдной рыбалки и определять по лаю собак, какое животное рыщет ночью вокруг стойбища. Привык пить лошадиное молоко (не выплёскивая его обратно вместе с остальным содержимым желудка) и даже набил руку в стрельбе из лука с такой жёсткой и тонкой тетивой, что одно неловкое движение могло оставить без пальцев.
Лук Отара был самым тугим. Чтобы натянуть его, требовалось столько же сил, как для того, чтобы согнуть кочергу. Однако вождь тергисов проделывал это без особого труда, лёгким движением руки.
Труднее всего оказалось справиться с конём. Сами кочевники учились ездить верхом раньше, чем ходить. Они разводили особую породу лошадей, невысоких, но очень морозоустойчивых, которые скакали столь резво, что зад наездника превращался в сплошной синяк, и трясли седока так, будто это не человек, а яблоня или груша.
Магнусу выделили очень смирного коня, с крупной, как у пони, головой. Однако, стоило мальчику на него взгромоздиться, тот рванул с места и сбросил наездника в снег, к бурному восторгу зрителей.
Разозлившись, Магнус опять забрался в седло, снова упал, вновь поднялся… Конь был упрям, но мальчик ещё упрямее. И в конце концов сумел худо-бедно подчинить его. Хотя, конечно, конь по-прежнему мог самовольно остановиться, чтобы обглодать лишайники, и порой сбрасывал седока в густые нижние ветви деревьев.
Вскоре Магнус даже стал участвовать в состязаниях, которые устраивали меж собой молодые тергисы. Правда, чаще всего эти забавы заканчивались тем, что Магнус скакал на одной ноге за конём, увозившим в стремени его сапог.
Как-то вечером, когда он отъехал довольно далеко от стойбища, Магнусу показалось, что в темноте блеснули глаза медведя, и он обмер от страха. В другой раз он увидел, как чернильное небо разорвала падающая звезда, на мгновение осветив всё вокруг, словно невидимая рука чиркнула спичкой у него над головой.
Он постепенно приобретал всё более румяный и здоровый вид, набирался сил.
Больше никто не называл его Капка гюлай. Для людей племени он был Магну, и это имя они произносили, сурово тряхнув головой и ударяя себя кулаком в грудь.
– Ты быстро учишься, Магну, – сказал Отар, когда мальчик поехал с ним проверять силки. – Через сто лет, возможно, стать хорошим тергисом.
Отар и на обычные слова был скуп, а уж на похвалы и подавно, поэтому Магнус покраснел до самой шапки, которая топорщилась во все стороны заиндевевшим мехом.
Дома сейчас он скучал бы в лицее, слушая заунывное бормотание профессоров или безнадёжно плавая в переводах с латыни. Мысль об этом наполняла Магнуса удивительным ощущением свободы, несмотря на холод, обморожения и неудобные снегоступы, в которых он шёл след в след за своим спутником, переваливаясь, как утка.
Когда он расскажет в лицее, что жил в одном шатре с дикими тергисами, спал под открытым небом и охотился на горностая, разве ему поверят?
Отар остановился, поджидая его.
– Слишком долго здесь. Скоро уходить.
– Уже?
Магнус прикусил язык. Тергисы подобрали его в лесу и приютили, согласно священному закону кочевников. Пришло время им идти своей дорогой, а ему – своей. Оставаться в племени дольше означало подвергать их опасности.
– Куда вы теперь?
– На север, – неопределённо ответил Отар. – Завтра я веду тебя.
Они тихо шли друг за другом. Снегоступы отяжелели от снега, приходилось высоко задирать колени, и Магнус пыхтел, как тюлень.
И вдруг в голове у него мелькнуло воспоминание. Ему было тогда года три или четыре. Он тайком нацепил огромные начищенные туфли отца и прошлёпал в них через всю гостиную – сначала в одну сторону, потом в другую, – испытывая пьянящее ощущение, будто завладел сапогами-скороходами…
Это воспоминание пронзило его сердце. Интересно, горюет ли отец? А может, прочёсывает всю страну в надежде его найти?
За всё время в лесу Магнус ни разу не задумывался об этом.
В тот день ближе к вечеру они увидели лань. Великолепное животное смотрело на них из-за густых ветвей, и уши трепетали на ветру, подобно большим тонким листьям.
Отар не прикоснулся к луку, и Магнус почувствовал облегчение. Некоторое время люди и зверь стояли неподвижно, глядя друг на друга сквозь заросли кустарника. Магнус перестал дышать, боясь спугнуть удивительное видение. А потом лань, больше не чувствуя страха, который безусловно испытала, встретив их, исчезла в чаще.
– Почему ты дал ей уйти? – спросил Магнус, когда они вернулись на стоянку.
Улов в силках был небогатый: белый кролик, наполовину сожранный лисами, которого женщины тут же порубили на обед. Вечером детям придётся поголодать.
Отар показал маленький амулет, который носил на шее. Что-то вроде плоского гладкого камушка с дыркой, а на нём – грубый рисунок самца лани.
– Это Анук. Дух нашего племени. Я слушаю только его.
– И что он тебе говорит?
– Иди, куда идёт ветер.
Магнус ничего не понял. Знаки, которым подчинялись тергисы в своих вечных скитаниях, так и остались для него загадкой.
* * *В ту ночь его мучили кошмары.
Ему снился великий герцог или кто-то очень на него похожий, такой же невысокий, в военной форме… Ещё Магнус видел колонну солдат, которые шли через снежные поля, и тергисы бежали, бросив стойбище, разорённое огнём…
Он вскочил на циновке, сердце рвалось из груди, но вокруг было тихо. Снаружи поскуливали во сне собаки и падал густой снег, приглушавший все звуки.
Потом ему приснился брат Грегориус. Подставной монах схватил его за горло своей огромной лапой и принялся душить. Магнус отбивался и хотел закричать, но из горла не вырывалось ни звука.
Отар потряс его за плечо. Занимался рассвет.
– Надевай тёплая одежда, Магну. Длинная дорога, да?
Они покинули спящее стойбище и в сумерках двинулись вдоль русла реки.
Лошадь Отара шла первой, таща на корде коня Магнуса. Всё вокруг покрывал свежий, выпавший за ночь снег. Постепенно разгорался день, и вскоре впереди показалась гора в мягко мерцавшей снежной шапке.
Внезапно очередной поворот вывел их к железной дороге.
Некоторое время они двигались вдоль неё и вскоре перешли узкий мост – возможно, именно тот, где Магнус выпал из поезда. Мальчик ехал с закрытыми глазами, молясь, чтобы конь не оступился.
Это были первые признаки цивилизации, которые ему встретились, и пока он не находил в себе сил им обрадоваться.
Потом снова начался лес и глубокий снег, куда лошади провалились по самые стремена.
Магнус обратился к Отару:
– Мне сегодня снился дурной сон.
– Сон?
– На вас напали солдаты. Это было ужасно. Они отстреливали вас как кроликов, и всё вокруг утопало в крови.
– Анук тоже был в твоём сне?
– Нет.
– Анук нас защищает.
– Я бы хотел в это верить. Но магия – слабая защита против винтовок. Во всяком случае, в нашем мире.
Отар не ответил, и Магнус продолжал:
– Вы не можете убегать вечно. Почему бы вам не поселиться где-нибудь в приятном месте, которое было бы только вашим? Так, чтобы никто бы не мог вас оттуда выгнать?
Отар пожал плечами.
– Облака в небе. Думаешь, останавливаются?
– Отар, но в мире будет всё больше границ, солдат и людей, которым вы не нравитесь. Ты правда думаешь, что Анук сможет вас защищать вечно?
Несколько секунд Отар вертел в руке амулет, висевший на шее.
– Значит, ты ничему
