– Римляне! – поприветствовал он собравшихся. – Рад видеть всех вас на Марсовом поле!
По толпе прокатился довольный гул. Крассовский покосился на Катилину, который ответил внушительным кивком. Олигарх согласовывал свою речь с квестором накануне. Когда Сергий услышал речь, он улыбнулся шире обычного, заверил олигарха, что только что он услышал лучшую речь из тех, которые ему доводилось слышать.
– Понравился ли вам праздник, который в вашу честь устроил Марк Красс?
Снова оглушительный свист, громкие аплодисменты и улюлюканья. Крассовский раскланялся, дождался, когда над полем установится тишина.
– Отныне и каждый год этот праздник будет проходить в первый день Сатурна месяца Апреля! – громогласно заявил олигарх, чем вызвал у толпы еще больший экстаз. – Праздник этот я хочу с вашего позволения назвать праздником «Открытия»! Как в апреле всходят первые побеги растений, так и этот день станет новой главой в жизни нашего с вами Рима!
Люди, под градусом вина, продолжили хлопать и свистеть, одаривая Марка Робертовича овациями. Олигарх набрал полную грудную клетку воздуха и продолжил.
– Сегодня каждый из вас станет свидетелем, как наш с вами любимый Рим начнет подниматься с колен! Я считаю несправедливым существующие в Риме устои и хочу помочь каждому из вас занять достойное его место! А человек только тогда может чувствовать себя человеком, когда он понимает, что он – равный, когда он чувствует себя нужным общему делу! Общим же делом я вижу наш Рим, тогда как он задумывался Ромулом одной большой семьей, члены которой поддерживали друг друга при любых бедах и в любых начинаниях! Те же, кто против этих простых правил, я, Марк Красс, отныне называю врагами Республики! И такими врагами, моя братья, были консулы Орест и Сура, проводившие политику лжи и обмана!
Народ, собравшийся на Марсовом поле, в большей своей части наконец начал прислушиваться к его словам. К толпе приходило понимание – человек, стоявший перед ними, подвел к Риму легионы и собрал горожан на Марсовом поле не просто так. Кто-то из толпы внимательно слушал, кто-то озадачено чесал макушки, люди пытались понять, куда клонит богач, устроивший пиршество на Форуме, чего он хочет, произнося свои заумные речи.
– Что же происходит сейчас? Что вижу я собственными глазами? В Риме полно тех, кого закон называет римским гражданином, но кто не имеет за душой даже собственного жилья, прозябая в нищете и бесславии! Не меньше здесь лжецов, набивающих свои карманы за счет людей, погрязших в долгах! В этот день, сделавшийся праздничным, я хочу поклясться перед вами, что отныне моя задача найти людей, которые погружают вас все глубже в долговую яму, заставляя платить немыслимые цены за жилье, которое-то и принадлежит не им. Моя задача вернуть Рим к своим истокам равноправия…
Крассовский запнулся. Его слова растаяли в хохоте, который разнесся по толпе горожан. Послышались первые выкрики.
– Не про себя ли ты это говоришь?
– У самого-то небось рыльце в пушку, богач!
– С кем вы там не поделили шкуру?
– Говоришь Лукулл, а слышится Красс!
Олигарх почувствовал, как к его вискам прильнула кровь, он сумел взять себя в руки и продолжил, перекрикивая толпу, возвращая к себе внимание.
– Про себя! Никогда не поздно признать собственные ошибки…
– Хватит болтать!
– Докажи делом!
– Откуда тебе известно, что значит быть бедняком!
Толпа приблизилась к алтарю, узкое пространство, разделяющее первый ряд горожан и пьедестал статуи сделалось крошечным. Засосало под ложечкой. Крассовский переглянулся с Каталиной, который снова отрывисто кивнул.
– В знак признания моих ошибок хочу объявить, что всех вас ждет бесплатная раздача зерна по пять модиев на человека или же денежная сумма, равная его стоимости! Провести раздачу хлеба я поручаю народным трибунам, – Крассовский обвел взглядом толпу, ища глазами народных трибунов, стремясь заручиться их поддержкой. Лишенные всяческих полномочий Суллой, трибуны потеряли в Риме политический вес, но наверняка были не против его вернуть.
Слова олигарха сработали сравни эффекту разорвавшейся бомбы. Заслышав цифру причитающегося каждому хлебного пособия, народ на площади буквально сошел с ума. Невиданная по своей щедрости хлебная раздача не шла ни в какое сравнения с прежними подобными практиками. Обычные праздничные раздачи зерна, меркли перед щедростью олигарха. Каталина, посоветовавший Крассовскому проделать подобный трюк, с ехидной улыбкой наблюдал за происходящим.
– Слава Крассу! – вскрикнул Каталина.
– Слава! – подхватила толпа.
Подобная щедрость стоил олигарху круглой суммы серебром прежнего Марка Красса, но на карте стояла его политическая судьба, отступать было больше некуда. Только овладев умами народа, он мог получить шанс продавить сенат, заставить их пересмотреть решение о назначении диктатором Луция Лукулла и тем самым легитимно прийти к власти! Из толпы вновь послышались призывы дать олигарху власть.
Дождавшись, когда толпа стихнет, Крассовский продолжил.
– Чтобы последовательно прийти к целям, которые я перед собой ставлю, я выдвину свою кандидатуру на должность диктатора интеррексу Флакку!
Слова были встречены волнительным ропотом, с осторожностью. У многих все еще были свежи воспоминания о Сулле, мало кому хотелось повторять дни террора и грабежа. Крассовский делал все, чтобы вызвать доверие горожан, но к его словам и обещаниям люди относились с осторожностью, народ колебался. Видя сомнения толпы, Марк Робертович тут же попытался развеять их.
– Только обладая безграничной властью диктатора, не оборачиваясь, не страшась преследования сената, я смогу выполнить свой долг и поднять Рим с колен!
Он обвел внимавших каждому его слову горожан взглядом, встретился глазами с человеком высокого роста, крепким, с грубыми чертами лица. Мужчина буквально впился в Крассовского взглядом, пожирая, не отпуская глазами ни на миг. Это бы народный трибун Марк Лоллий Паликан, который все время выступления олигарха внимательно слушал речь, но наконец решился заговорить. Он говорил громко, так, чтобы его слышали люди вокруг, привлекая внимание разгоряченной толпы.
– Когда ты говоришь про долг, Красс, ты имеешь в виду обобрать народ до ниточки? Отдать нобилям последнее, что у нас есть? Опустошить римскую казну до дна? Не это
