Мы вернулись в лагерь на рассвете. Вернулись первыми, но ни с чем. Уставшие, разбитые, вымотанные и промерзшие до ниточки. Гладиаторы из нашего отряда разбрелись по палаткам и отключились без задних ног. Провести верхом целые сутки напролет стоило дорогого. Никто не притронулся к вину, не стал есть горячее. Мы с Рутом двинулись к воротам, дожидаясь, когда в лагерь прибудут отряды Тирна, Лукора, Аниция и остальных. Наконец удалось переодеться в сухую одежду, согреться у костра, испробовать похлебки да смочить горло мульсумом. Вино и бульон прибавили сил, словно рукой сняло усталость после бессонной ночи и тяжелого броска. Рут то и дело залипал у стены, засыпая стоя, облокотившись о бревна. Впрочем, долго ждать не пришлось, первым из пятнадцати посланных на апулийские латифундии отрядов вернулся отряд Тирна. Всадники молодого галла показались при первых лучах солнца. Скакали рысью, Тирн скакал в первых рядах. Я почувствовал, как отлегло с сердца. Значит, с молодым галлом было все в порядке и мои опасения оказались напрасными. С другой стороны, одного взгляда на отряд было достаточно, чтобы понять – мой план с освобождением невольников с апулийских латифундий с треском провалился. Отряд Тирна шел к лагерю без невольников, которых галл должен был привести в наш лагерь.
Завидев всадников, солдаты, несшие караул, открыли ворота, запустили отряд внутрь лагеря. Тирн первым проскакал через ворота, завидел меня, остановил своего коня и спешился.
– Спартак! – поприветствовал он меня.
– Тирн! – я поприветствовал молодого галла в ответ.
Несмотря на изматывающий переход, Тирн выглядел бодро, он подошел ко мне и крепко обнял. Следом он обнялся с Рутом, проснувшимся от скрипа открывающихся ворот. От моего взгляда не ушло, что руки галла перепачканы в засохшей крови. Кровь была не его. Тирн не был ранен.
– Какие новости? Что получилось сделать? – не удержался я.
Тирн принялся разминать ноги. После долгих часов, проведенных верхом на лошади, мышцы затекли.
– Я не оставил камня на камне от охраны виллы, освободил рабов, но… – Тирн виновато пожал плечами и замолчал.
– Что-то пошло не так? – осторожно спросил я.
– Да, Спартак. Ничего не вышло, извини, – сухо сказал он, в его голосе послышалась нотка разочарования. – Они отказались идти с нами.
– Отказались? – Рут переглянулся со мной.
– Сказали, что им не нужна это война! – глубоко вздохнул Тирн, понимая, что не оправдал возложенных на него надежд. – Я просил, приводил доводы, объяснял, но никто толком не слушал, увы. Как только охрана виллы была убита, а невольники поняли, что мы не представляем угрозы, они принялись грабить виллу, насиловать и убивать не только своих бывших господ, но и рабынь, детей…
Тирн замолчал. На его скулах заходили желваки. Воспоминания о том, что происходило на вилле, явно причиняли ему боль.
– Ты вмешался, Тирн? – спросил я.
– Я мог поступить иначе? – глаза галла вспыхнули. – Они, видя, что предстоит неравный бой, бежали!
– Где они сейчас? – поинтересовался Рут.
Галл только лишь покачал головой.
– Не знаю! Их было слишком много, чтобы мы могли прикончить всех, они разбежались, но клянусь, если бы я знал, где они, то нарушил бы твой приказ вернуться в лагерь на рассвете!
Я коротко кивнул и хлопнул молодого галла по плечу.
– Все в порядке, твой поступок достоин настоящего мужчины. Отведи коня в стойло, подкрепись, выпей вина и возвращайся скорее. Жду тебя здесь, нам многое стоит обсудить.
Тирн, не говоря ни слова, развернулся и зашагал прочь. Я посмотрел галлу вслед. Теперь для себя следовало понять, с какого раза случившееся на латифундиях стоило считать закономерностью. Стоило ли возводить все это в прецедент или дождаться остальных, не торопиться с выводами, которые могут оказаться поспешными. Я не успел развить свою мысль – скрипнули лагерные ворота, готовые открыться вновь. В лагерь возвращались новые конные отряды. Рут замахал рукой, подзывая меня.
– Эй, Спартак!
Я взобрался на стену, оттуда увидел приближающиеся к лагерю конные отряды Аниция и Лукора и сперва даже не поверил своим глазам. Оба мои военачальники вели небольшие группы невольников. Вернее сказать, невольники сидели за спинами гладиаторов на конях. Невольников было много, они с любопытством осматривали стены нашего лагеря, не было похоже, что кто-то вел их сюда силой. Да и вряд ли бы Аниций и Лукор позволили пленным вооружиться, на их поясах висели мечи. Я пересчитал этих людей, остановился на цифре в сорок один человек.
– Вот тебе и на! – пробурчал Рут себе под нос.
Мы спустились к воротам, дождались, пока Аниций и Лукор окажутся внутри лагеря. Всадники поприветствовали меня, но не задержались у ворот, как и гладиаторы из моей группы, сразу последовали в свои палатки. Невольники с латифундий с любопытством оглядывались. Я видел в их глазах неописуемый восторг. Аниций и Лукор поручили им отвести лошадей в стойла, а сами двинулись ко мне и Руту.
– Ты уже здесь, мёоезиец! – ухмыльнулся Аниций. – За тобой не угонишься.
– Ты проспорил мне кувшин вина! – подпихнул его Лукор.
Аниций развел руки.
– Спорил, отдам, – он посмотрел на меня, лицо его сделалось серьезным. – Кто еще вернулся?
– Тирн, – ответил за меня Рут.
– Рассказывайте! – получилось довольно грубо, но я с трудом сдерживался, хотелось узнать о том, как прошла вылазка. Остальное можно было оставить на потом.
Лукор пожал плечами.
– Как видишь, Спартак. Идти в лагерь согласились далеко не все, увы! Извини, что подвел тебя!
– Все в порядке, Лукор, расскажи, что произошло, – поспешил заверить я военачальника.
– Расскажи им, Аниций, не хочу даже вспоминать, – Лукор выдохнул и устало отмахнулся.
– Было бы что рассказывать, – пробурчал Аниций.
Аниций и Лукор в составе сдвоенного отряда из ста всадников были направлены на крупнейшую латифундию Апулии, расположившуюся в десятке лиг западнее нашего лагеря. Крупное земельное владение, к моему удивлению, принадлежало отнюдь не Лукуллу, владельцем ее был некий Валерий Флакк, по слухам влиятельный нобиль, чуть ли не принцепс римского сената. Из источников мне было известно, что на землях латифундии трудится несколько сотен рабов, имеется внушительная охрана. Я полагал, что именно оттуда в наш лагерь последует самый большой приток невольников.
Аниций смачно сплюнул наземь, прежде чем начать свой рассказ.
– Вилик заприметил нас на подходе к вилле, так меня дернуло начать разговор. Кто
