– Что происходит? – спросил олигарх.
– Потом, Марк! – отрезал Фрост.
Им понадобилось несколько минут, чтобы пробиться сквозь толпу, выбиться из потока и оказаться на обочине дороги. Они скользнули в проход между домами. Только тогда ликтор отпустил руку олигарха и, тяжело дыша, смахнул со лба испарину. Он был возбужден, руки тряслись, глаза бегали.
– Сумасшедший! – только и нашелся Марк Робертович, едва справляясь с отдышкой. – Что все это значит?
Фрост отмахнулся, удостоверился, что им на след никто не упал, и только затем вернулся к олигарху.
– Сумасшедший не я, Марк, сумасшедший твой Катилина! – выпалил он. – Тебе вправду невдомек, что происходит?
Фрост гулко выдохнул. Крассовский приподнял бровь, не совсем поняв, куда клонит его ликтор.
– Или ты считаешь меня круглым идиотом, – насупился Фрост. – Я понимаю, как все это должно смотреться со стороны! Если бы не Луций Сергий, прямо сейчас ты бы обговаривал с нобилями условия своей диктатуры! Сейчас же эти господа, в усмерть пьяные, гуляют на пирах, перешептываясь о том, какие блага им принесет идиот, занявший место единоличного правителя! А ты ведь сегодня станешь диктатором, наплевав на интересы политической элиты Рима! Но что будет дальше, Марк? Ты думал об этом?
Крассовский ответил, даже не поведя бровью, со всей невозмутимостью, которая только могла быть у этого человека.
– Завтра утром люди будут называть меня диктатором!
– Ты не диктатор, ты царь. Знаешь почему? – оживился ликтор. – Потому что сегодня в крови, боли и слезах будет выкована новая основа твоей политической опоры, новое сословие, Красс!
Крассовский пожал плечами. Ни одна революция не могла пройти бесследно для народа.
– Что с того, Фрост, ты говоришь очевидные вещи!
– Что с того? – ликтор всплеснул руками.
Стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями, Фрост положил руки на плечи Крассовскому, посмотрел ему в глаза. Крассовский не отвел взгляд.
– Что с того? – спокойно переспросил олигарх и сухо добавил: – Не тяни кота за яйца.
Фрост выдержал паузу, совсем не понравившуюся олигарху.
– Да то, что еще немного, и мы вляпаемся в такое дерьмо, из которого потом нам не хватит сил выкарабкаться! – отрезал он. – Лучше для тебя, Марк, будет немедленно покинуть Рим! Пока не поздно, пока еще есть такая возможность!
Глаза Марка Робертовича округлились. От неожиданности ноги его подкосились, и если бы не Фрост, удерживающий его за плечи, Крассовский наверняка рухнул бы наземь в узком переулке между домов. Марк Робертович никак не ожидал услышать нечто подобное из уст своего лучшего ликтора.
– Чего ты сказал? – опешил он.
– Я сказал, что тебе следует покинуть Рим, Марк, я не шучу! Катилина предал тебя! – твердо повторил ликтор. – Ты должен отвести от римских стен свои войска немедленно!
По мере того, как Фрост говорил эти слова, лицо Марка Робертовича вытягивалось. Олигарх раздраженно сбросил со своих плеч руки Фроста, попытался оттолкнуть от себя ликтора, который, впрочем, так и остался стоять на ногах, будто влитой.
Что возомнил из себя Фрост, чтобы делать ему такие предложения? Кого он увидел в олигархе – пацана, у которого на губах все еще не обсохло молоко?! Рука Марка Робертовича схватилась за рукоять меча, но усилием воли он остановил себя. Безумной казалась сама только мысль тягаться в военном искусстве с ликтором, который был на голову выше Крассовского и гораздо шире в плечах. Олигарх усилием воли убрал руку с рукояти меча. Фрост призывал Крассовского отвести от Рима войско и покинуть город немедленно, называя Катилину предателем… Поток мыслей, вскруживших голову Крассовского, прервал Фрост. Ликтор отвесил олигарху хлесткую пощечину, чуть было не свалившую Крассовского с ног. Марка Робертовича откинуло на стену дома, кожу на лице обожгло, он схватился за щеку, на которой отпечаталась пятерня.
– Возьми себя в руки! Мы теряем время! – прокричал ликтор прямо ему в лицо.
Дерзость, которая бы при любых иных обстоятельствах не сошла с рук обидчику. Сейчас же Крассовский лишь смотрел на Фроста, потирая ушибленную щеку, тяжело дыша. Был не в себе и сам Фрост. Видя, что олигарх не верит его словам, ликтор не находил себе места. Впервые за время их знакомства показалось, что Лиций нервничает. Крассовский, напротив, попытался взять себя в руки. Удалось с трудом. Он сплюнул кровь из разбитой с внутренней стороны щеки.
– Не поленись объясниться, что значат твои слова! – процедил он. – С какого перепугу я должен отводить легионы? Почему ты называешь Каталину предателем?
Фрост от волнения начал ходить туда-сюда вдоль узкого переулка между домами, что-то бормоча себе под нос.
– Договаривай, или, клянусь, если ты не объяснишься, то через час будешь висеть у римских стен, на распятье, как жалкий раб! – проскрежетал Крассовский. – Или ты возомнил…
Крассовский не договорил. Пальцы Фроста сжали его горло, перекрывая кислород. Лицо ликтора побагровело, ноздри расширились, на лбу выступила вена. Свободная рука Фроста сжалась в кулак, готовая размозжить череп олигарха. Он глубоко вздохнул, гулко, со свистом выдохнул воздух, грудь выгнулась колесом. Было видно, как тяжело ликтору сдерживаться, чтобы не разорвать Марка Робертовича на куски. Фрост сдержался. Хват его пальцев ослаб, но он не отпустил Крассовского. Заговорил медленно, тщательно подбирая слова.
– Возьми себя в руки, Марк, и раскрой наконец глаза! Не я твой враг! – просипел он.
Фрост наконец отпустил перепуганного насмерть олигарха, отошел, разминая затекшую шею.
– Если бы ты послушал меня, а не спорил, то понял бы, что еще немного, и о своих легионах ты забудешь раз и навсегда! Можешь сказать спасибо Катилине!
Олигарх с трудом держался на ногах, подавляя в себе желание сползти наземь, растирал шею. Кожа в том месте, где его схватил Фрост, болела, наверняка останутся синяки. Но прием ликтора напрочь отбил у олигарха желание спорить. Разгоряченный Фрост продолжил.
– Если в легионах узнают о межсословной войне – пиши пропало! – Фрост трижды ударил себя ладонью по лбу.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Крассовский.
– Ты не понимаешь, что твоя многотысячная армия и есть Рим, только миниатюрный, образцовый? Твоя армия поделена на сословия, Марк! Как ты думаешь, патриции и всадники будут равнодушно наблюдать за тем, как сегодня ночью у их сословий, а значит у них, заберут все права?
– Ты путаешь армию с бродячим цирком!
Фрост рассмеялся в лицо олигарху.
– Нет, Марк, я ничего не путаю. Революцию поддержат солдафоны, не спорю! Те люди, которые служат не одну компанию и проводят в марше не один год, прежде чем получают жалкий клочок земли в провинции, чтобы никогда больше не увидеть Рим! Но что скажут сытые ветераны,
