– Если кто-то ослушается, я проведу децимации, если взбунтуются офицеры, я велю казнить каждого… – взорвался Крассовский, но его пыл так же быстро остудил Фрост.
– Ты знаешь, что ничего не выйдет! Легион, лишенный офицерского звена, это толпа! Отдались со своими легионами от городских стен, не допусти их распада!
Крассовский ничего не ответил. С утверждением ликтора было глупо спорить. Как бы ни хотел Марк Робертович признавать слова Фроста, но эти слова были прописной истиной. Олигарх схватился за голову. С потерей офицерского звена, утратой легатов, военных трибунов, в конце концов центурионов его войско ждал крах. Оно разом превратилось бы в толпу неумех, ничего не сумевших бы противопоставить врагу в бою. Лукуллы с легкостью разобьют его легионы, выставят на посмешище и поставят крест в неначавшейся войне. От этих мыслей Марку Робертовичу стало не по себе. Фрост сумел сделать то, что не получалось у самого олигарха. Ликтор открыл Крассовскому глаза. Теперь олигарх видел в лице Каталины предателя. Выходит, Марк Робертович пригрел змею… Или показался перекресток, на котором путям олигарха и квестора было суждено разойтись, а это была плата? С какой бы стороны ни заходил Марк Робертович, крыть ему было нечем. Катилина умело доставал из рукава все новые козыри.
– Марк!
Крассовский с головой погрузился в свои думы и не сразу услышал Фроста, которому несколько раз пришлось повторить имя олигарха, прежде чем Марк Робертович обратил на ликтора свое внимание.
– Дело дрянь, – буркнул олигарх.
Фрост поспешно кивнул, его рука нырнула в складки тоги.
– Вот только это не все…
Находясь в отвратительном расположении духа, Марк Робертович не заметил, что Фрост протягивает ему свиток.
– Дурные новости, Марк. Тебе стоит это прочитать!
Крассовский выхватил из рук ликтора свиток, поспешно развернул и пробежался по строкам. Его лицо сделалось еще более бледным, руки предательски затряслись. Он дочитал свиток, уставился на небольшую трещину на стене дома напротив.
– Это правда? – процедил он сквозь плотно сжатые зубы.
Так паршиво, как сейчас, олигарх еще не выглядел никогда. Стараясь не поддаваться панике, чтобы не наломать еще больших дров, он посмотрел на Фроста.
– Что тебе известно, помимо того, что сказано в свитке?
– Я знаю ровно столько, сколько теперь и ты!
– Почему ты молчал! – взъярился Крассовский.
– Свиток выпал у Валерия Флакка на Форуме, а мне так и не удалось остаться с тобой наедине.
У Флакка, значит… Варрон Лукулл запрашивал у сената дальнейших распоряжений. Коротко и ясно. Больше в свитке не было сказано ничего. Ни о том, удалось ли Лукуллу разгромить Спартака у Брундизия, ни о судьбе легионов Крассовского. Нет, просто сухой, фактический вопрос. Вот только от вопроса этого олигарху стало не по себе. Что бы это могло значить? Лукулл и Скрофа расправились со Спартаком… Если так, почему от Скрофы до сих пор не было никаких вестей? Может быть, потому, что Лукулл высадился в другом порту и не решился вмешаться в борьбу у Брундизия без разрешения сената? Вопросы! Марк Робертович не имел на них ответов. Ошибиться же он вовсе не мог. Случись так, что Лукулл двинется к стенам Рима, обойдя Брундизий, не дожидаясь брата, как только узнает о постигшей Рим беде, пиши пропало. Самое паршивое, что подобного варианта нельзя было исключать! Знал ли об этом Сергий Катилина? Что если нет? Как правильно заметил Фрост, квестор все это время находился рука об руку с олигархом. Все окончательно перепуталось. Достоверно известно было одно – Лукуллу удалось установить с сенатом связь.
– Вели Квинкцию отвести от стен войска! Немедленно! – скомандовал олигарх.
Фрост бросился исполнять поручение. Действительно, ликтор показал свиток в самое подходящее время. Марк Робертович взглянул на него, бережно спрятал за пазуху. Вести были по-настоящему паршивы. С другой стороны, появлялась возможность проверить Катилину на вшивость. Сергий должен был предупредить об угрозе Марка Лукулла олигарха, но Катилина ничего не сделал и не спешил отводить от стен Рима войска… Не потому ли, что хотел защитить себя от угрозы Лукулла? Мысль о том, что Варрон посчитал невозможным вмешиваться в противостояние Скрофы и Спартака, высадив войска в другом месте и теперь ожидая распоряжений сената, казалась все более очевидной. Сделать из предположений факты мог только один человек – Луций Сергий Катилина. Марк Робертович сжал кулаки. Пора было прихлопнуть предателя, забрать инициативу во внутриполитической борьбе в свои руки.
С этими мыслями он поплелся вдоль переулка, к дороге, ведущей на площадь Форума, куда стекалась толпа, но вдруг замер как вкопанный. В переулке между домами вырос Сергий Катилина. Взмыленный и покрытый копотью. Казалось, его глаза вот-вот выкатятся из орбит. Он остановился, уперся ладонями в колени и начал говорить.
* * *– Повтори, что ты сказал? – невидящими глазами олигарх бросился к Катилине, схватил квестора за руку, начал трясти его.
Слова Катилины о том, что толпа горожан учинила беспорядки на площади римского Форума и подожгла здание курий Суллы, в которых в это время заседал сенат, Крассовский пропустил мимо ушей. Ему была неинтересна весть о погромах домусов и вилл, о гонениях нобилей, о пожарах и выкриках «Красс царь». Он не обратил внимания на слова о жестокой расправе над Валерием Флакком, отказавшимся признать власть нового правителя всего Рима Марка Красса. Несчастного, как и большую часть сенаторов, скинули со скалы прямо на Форуме, с той самой, откуда обычно сбрасывали преступников. Остальных поместили в тюрьму, где они теперь дожидались своего часа. Нет, сейчас олигарх жаждал услышать от квестора совсем другое. Слова, от которых сознание Марка Робертовича будто бы заволокло пеленой.
Катилина с трудом высвободился и слово в слово повторил сказанные ранее слова. Квестор, которому, как и Крассовскому, никак не получалось совладать с эмоциями и взять себя в руки, заметно нервничал. В отличие от Крассовского, Катилина был воодушевлен успехом плебейского восстания, рассчитывал на радость олигарха, но столкнулся с охватившей Марка Робертовича звериной яростью. Чего стоили желваки, ходившие взад-вперед на массивных скулах олигарха, и покрывшийся малиновыми пятнами лоб. Речь шла о письме Лукулла сенату, содержание которого оказалось известно Катилине.
– Вот так, Марк, – закончил Сергий свой небольшой рассказ и растерянно пожал плечами.
Крассовский готов был взвыть и, чтобы заглушить в себе этот порыв, впился зубами в губу, прокусив ее до крови. Значит, не послышалось! Не послышалось ведь! Только что Катилина дважды повторил одно и то же! Спартак бежал! Если верить словам Катилины, рабы прорвали оцепление Скрофы, наголову разгромили квестора
