У Глеба пересохло в горле.
— Но ведь вы ничего не записывали после последнего посредника, уже тысячу шестьсот лет! — воскликнул он.
— Ну, поскольку вы здесь, то можно начинать отсчет сначала, — довольно ухмыльнулся Гар, однако заметив, как на него глазел мальчик, тут же поправился: — Мы были уверены, что такие вещи не меняются.
Глеб хотел было повозмущаться еще, но тут в голове подобно молнии пронеслась ужасная догадка, полоснувшая по нему как нож.
— И через это проходят все радужники? — опасаясь услышать ответ, спросил он.
— Верно, — подтвердил Гар.
— Но тогда… Вы ведь говорили, что и среди вас, и среди радужников рождается все больше обычных людей без способностей.
— Ординариев, — шепнул ему Леви.
— Но ведь если они пройдут через это пробуждение, то… Даже если им будет угрожать смертельная опасность, их анима не пробудится, и они погибнут! — не прислушавшись к охотнику, в отчаянии закончил свою мысль Глеб.
Гар печально вздохнул:
— Определенно, вы — один из самых смышленных посредников, о ком я слышал. И вы правы — они погибают. Я говорил, что порядки радужников несколько отличаются от наших…
— Отличаются? Да они дикари! — забыв о манерах, возмущенно перебил Миркс старца.
— Это просто неслыханно! Варварство в чистом виде! — кажется, впервые поддержал его Леви.
Охотник и начальник королевской стражи отреагировали на услышанное с таким выражением на лицах, что, похоже, это стало открытием и для них.
— В нашем королевстве живут ординарии, — терпеливо продолжил Гар, дождавшись, когда страсти немного улеглись. — И хотя их положение оставляет желать лучшего, мы все же осознаем, что они нужны нам. Но я также слышал, что на острове радужников нет ни одного ординария. Одни радужники, и все. И это при том, что и у радужников несомненно появляются на свет дети, лишенные способностей. Долгое время я ломал над этим голову и считал, что радужники как-то избавляются от своих менее удачливых братьев и сестер или же ссылают их куда-то. Теперь, благодаря вам, я знаю, что был недалек от истины.
— И вправду жестокий народец, — процедил сквозь зубы все более злящийся Миркс. — Когда-нибудь с ними будет покончено! И раньше, чем они могут себе представить! Без обид, ладно? — добавил начальник королевской стражи, вспомнив, кем является мальчик рядом с ним.
Леви тоже хотел было что-то сказать, но внезапно хлопнул себя по лбу ладонью.
— Сегодняшнее представление! — воскликнул он. — Если не поторопимся, то не успеем к началу, и его величество будет в ярости.
— Представление? — спросил в который раз сбитый с толку Глеб.
— Объясню по дороге, — торопя его, отрезал Леви.
— Запомнишь тут! — пробурчал себе под нос тоже изрядно заволновавшийся Миркс. — То про обряды запоминай, то про представления… Я воин, а не какая-то прислуга.
— У тебя будет возможность представить свою точку зрения его величеству, когда посредник из-за нас не попадет на спектакль, — холодно ответил охотник.
Миркс больше не спорил, и двое друзей, постоянно подталкивая Глеба, направились в сторону дворца. Чуть позади плелся погруженный в свои мысли Гар.
Стоило выйти на тропу, как на пути стали попадаться крестьяне (ординарии, поправил себя Глеб), каждый раз кланявшиеся им чуть ли не до земли.
— К воителям отношение особое, — довольно заметил Миркс, хлопнув по железным бокам своего доспеха.
— Нет ничего хуже, когда народ уважает своих воинов, — словно очнувшись, возразил Гар. — Это означает, что идет война.
Миркс с сомнением покачал головой и собирался возразить, но осекся под взглядом Леви.
Дальнейший путь до выхода из леса они преодолели в полном молчании.
— Его величество велел дать представление в твою честь, — чтобы заполнить затянувшуюся паузу, сказал охотник, когда на горизонте выплыл силуэт дворца.
— А что я сделал? — искренне удивился Глеб.
— Ты же… то есть посредник высвободил аниму, — усмехнулся Миркс. — Это событие стоит того, чтобы его отметить.
— Но откуда он… его величество, — быстро поправился Глеб, — знал, что все получится?
— Забавный ты, — чуть толкнув его в плечо, оскалился начальник королевской стражи.
Глеб же от такого толчка еле удержался на ногах.
— Мы верили в тебя, — приободрил его Леви. — Раз ты радужник, то и с обрядом не должно было возникнуть проблем.
— И что за представление? — решив не вникать в причины уверенности придворных и королевских особ, сменил тему Глеб.
— О, тебе понравится, — тут же завелся охотник и принялся сбивчиво объяснять: — Это труппа, о которой ходят легенды. Они появились всего пару месяцев назад или того меньше, а уже завоевали признание. Всего горстка людей, но разъезжают по всему королевству и дают такие представления, что не скоро забудешь. А их главарь, говорят, настоящий гений: сам придумывает сюжеты, командует постановкой и сам же играет главные роли! Специально для этого дня пригласили.
— Какое счастье, — недовольно проговорил Миркс. — Как по мне, так это пустая трата времени и денег. Лучше бы отметили по-старому — закатили бы пир с доброй выпивкой и горой яств.
— Кое-кто после таких пиршеств не может прийти в себя несколько дней, — хихикнул Леви, впрочем, тут же осекшись под взглядом товарища.
— Что же они играют? — ни с того ни с сего поинтересовался начальник королевской стражи. — Надеюсь, что-то, где достаточно битв и рек крови, и мне не придется спать.
Леви ненадолго задумался:
— Мне ведь говорили название, но уж больно странное… Да, точно, — обрадовавшись, воскликнул он. — «Гамлет, принц датский».
— Что вы сказали? — спросил Глеб охрипшим голосом.
Он как раз пил воду из любезно предоставленной ему Мирксом фляги, и чуть было не поперхнулся от неожиданности.
— «Гамлет, принц датский», — услужливо отозвался Леви. — Премьера. О чем представление, никто не знает, все в строгом секрете, но, думаю, мы не разочаруемся.
«Я знаю», — чуть было не вырвалось у Глеба, но он вовремя спохватился. Гамлет в этом мире, возможно ли такое? Но ошибиться было нельзя — охотник совершенно отчетливо произнес название представления. Да и не просто «Гамлет», что еще можно было бы списать на довольно странное совпадение. Но «Гамлет, принц датский» не лез ни в какие ворота. Откуда здесь взялась пьеса Шекспира, если последний посредник побывал в этом мире задолго до того, как тот родился? Неужели кто-то случайно дал ей такое имя? Или в этом мире обитал собственный Шекспир?
От тяжких дум ноги подкосились сами собой, и Глеб чуть не упал. Конечно, он мог бы сказать Леви, что название пьесы говорит ему о многом, но это вызвало
