Севака свернул с тропы и устремился к обрыву. Глебу стало не по себе. Никаких мест, где бы могло разворачиваться представление, не было видно. Уж не угодил ли он на новое испытание? Скорее всего, он бы поддался панике, если бы вдруг не расслышал шум голосов со стороны моря.
Казалось бы, это должно было его насторожить еще больше, но, сам не зная почему, Глеб немного успокоился.
Голосов было много — десятки, даже сотни. Разобрать какой-либо из них не представлялось возможным, однако было в этом шуме нечто умиротворяющее. Глеб вспомнил ночь, когда он наткнулся на толпу ожидавших появления посредника людей в городе. От них так и веяло тревогой. Здесь же было по-другому. В этих голосах не слышалось ничего предупреждающего об опасности. Напротив, гул был веселый, звонкий, приглашающий присоединиться. Глеб ни секунды не сомневался, что еще миг, и он заметит их обладателей.
Однако увиденное превзошло ожидания.
Подойдя почти вплотную к пропасти, мальчик обнаружил, что обрыв существовал лишь в его воображении. На самом деле, это был длинный плавный спуск к морю, и в иное время было бы приятно прогуляться по нему босиком до самого низа, однако сейчас Глеба захватило вовсе не это.
Он видел нечто подобное лишь однажды в жизни, когда разглядывал красочную картинку в учебнике по истории в начальных классах. На ней был изображен древнегреческий амфитеатр на берегу моря. Снимок величественного сооружения в точности отпечатался в памяти, но то, что сейчас раскинулось перед его глазами, превосходило поразившую детское сознание фотографию по всем параметрам.
От места, где они остановились, отходила широкая каменная лестница. Она тянулась вниз, прямо по спуску, перерастая в огромный полукруг. Строение было очень старым, камни успели пожелтеть, и сверху оно напоминало половинку исполинского апельсина. Амфитеатр доходил до самого моря, оканчиваясь просторной сценой прямо на песчаном пляже.
По всему полукругу, повторяя его форму, тянулись грубые каменные же скамьи, заполненные народом. Именно они, да еще, пожалуй, море и производили весь шум.
Казалось, на представление пришел весь город — разодетые дети, норовящие ускользнуть от взора взрослых дети, мирно посапывающие старики и нетерпеливо ждущие начала действа мужчины — все беззаботно галдели, радуясь возможности отдохнуть и насладиться зрелищем.
— Нам в самый низ, для посредника лучшие места! — как из рекламы прозвучал голос Севаки.
Стараясь не свернуть шею, Глеб последовал за ним.
Поначалу на их появление никто не обратил внимания, и, благополучно преодолев лестницу, они двинулись по узкому проходу меж рядами зрителей. Но вот кто-то, наверное, из уже встречавших его в городе, признал в нем посредника и, прикрывая рот рукой, что-то красноречиво прошептал соседу. Круги голосов, подобно волнам от брошенного в водную гладь камня, разошлись по всем уголкам амфитеатра, и люди зашумели пуще прежнего, бросая на него косые взгляды.
Это отличалось от прежнего опыта общения с толпой. Тут на Глеба смотрели с любопытством, доброжелательностью и даже уважением.
Наконец, внизу, в самом первом ряду, показался помахавший ему рукой Леви. Сбоку молча сидел лишь мельком взглянувший на него и по обыкновению хмурящийся Миркс.
Глеб облегченно вздохнул. Он никогда бы не подумал, что появление этих двоих могло так его обрадовать.
Избавившись от Севаки, мальчик занял место рядом с Леви.
— Красивый у вас театр, — искренне восхитился он, еще раз оглядываясь кругом.
Охотник лишь пожал плечами:
— Театр как театр, хотя в том, что открывающийся отсюда вид самый красивый во всем королевстве, ты прав.
— И у вас все театры такие? — изумился Глеб. — Как в Древней… Греции?
— Конечно, — невозмутимо ответил Леви. — А разве у вас по-другому?
Глеб смекнул, что чуть не сболтнул лишнего и испуганно помотал головой. Не далее, как пару дней назад он рассказывал хранителям знаний об устройстве современных театров, и то, что они еще никому не поведали об этом, означало, что по какой-то причине старцы пока решили приберечь эти сведения для себя, и Глеб нутром чувствовал, что раскрытие таких вещей не сулило ему ничего хорошего.
— Чего мы ждем? — сменил он тему.
— Не чего, а кого, — вмешался в разговор Миркс.
Похоже, начальник королевской стражи только делал вид, что их болтовня ему неинтересна.
— Мальчишка, ты вообразил, что ты у нас самый главный? — сурово спросил он. — Представление не начнется без его величества.
— Король сядет с нами? — удивился Глеб.
Жесткие каменные сиденья никак не вязались в его голове с троном монаршей особы.
— Все равны перед искусством, — с гордостью пояснил Леви. — Кроме мест в театре, разумеется. В первые ряды вход ординариям заказан.
Глебу хотелось расспросить о здешних театрах подробнее, но вдруг уже ставший привычным гул разом стих, будто кто-то отключил звук. Зато всего секунду спустя воздух прорезали звуки многочисленных фанфар.
Догадавшись, о чем они возвещали, Глеб обернулся и взглянул наверх.
Король Ванак как раз преодолел лестницу и ступил в проход амфитеатра. Как всегда величественный, в пурпурной мантии и с короной на голове, он походил на вернувшееся в свои владения мифическое древнее божество. Чуть отставая, за ним следовал также пышно разодетый дукс Зел с противной ухмылкой. Все люди как один вскочили на ноги и принялись отвешивать монарху бесконечные поклоны, заодно наперебой желая долгих лет правления.
Наконец, Ванак оказался рядом с Глебом, как-то совсем по-дружески похлопал его по плечу и негромко сказал:
— Теперь ты полноценный радужник и настоящий посредник, полностью высвободивший свою силу. Прими мои поздравления. Скажи, ты ведь не сердишься за то, что нам пришлось прибегнуть к небольшой уловке?
— Спасибо… ваше величество, вовсе нет, — сказал Глеб заранее заготовленный ответ. — Понимаю, так было нужно для моего же блага.
Король довольно кивнул. Краем глаза Глеб заметил, как холодно наклонил голову и дукс Зел.
Ванак обернулся к застывшему подобно каменным изваяниям в Хранилище знаний народу. Он выступил с небольшой приветственной речью, но Глеб почти все прослушал. Его мысли словно витали в каком-то другом месте, бесконечно переживая сегодняшний день. Он выхватил только фразы вроде «единственный радужник, которого не нужно убивать», «великое счастье», «большая честь», «посредник прибыл именно к нам неспроста» и «вместе возрадуемся и поздравим». Казалось, люди только и ждали, когда их предводитель закончит пламенную речь, чтобы взорваться овациями.
— Наше терпение вознаграждено! — еще раз воззвал король к зрителям, в свою очередь, терпеливо подождав, когда стихнут последние хлопки. — Сегодня мы празднуем обретение посредником силы! Насладимся же представлением, подготовленным лучшими артистами нашего королевства!
Ванак и Зел заняли места немного поодаль от Глеба, и народ, довольно гудя, спешно последовал их примеру.
Как по мановению невидимой дирижерской руки в унисон загромыхавшие барабаны возвестили о начале шоу.
