Окна в комнатах Удалова и Ложкина захлопнулись.
— Я не для себя! — крикнул в пустоту Эрик.
Никто не ответил.
Эрик поправил пустой рукав и поплёлся хромая со двора.
***— Нам необходимо тщательно продумать, что будем просить, — говорила в это время Ксения Удалова мужу.
— Мне велосипед надо, — сказал их сын Максимка.
— Молчать! — повторила Ксения. — Иди погуляй. Без тебя найдём, чего пожелать.
— Вы бы там поскорее, — поторопила золотая рыбка. — К вечеру нам бы хотелось в реке уже быть. До холодов нужно попасть в Саргассово море.
— Смотри-ка, — удивился Удалов. — Тоже ведь на родину тянутся.
— Икру метать, — объяснила рыбка.
— Хочу велосипед! — крикнул со двора Максимка.
— Ну угодили бы парнишке, в самом деле хочет велосипед, — сказала рыбка.
— А может, и в самом деле? — спросил Удалов.
— Я больше не могу! — возмутилась Ксения. — Все подсказывают, все мешают, все чего-то требуют…
***Грубин поставил клетку с попугаем на стол и залюбовался птицей.
— Ты чудо, — сказал он ей.
Попугай не ответил.
— Так он что, не умеет, что ли? — спросил Грубин.
— Не умеет, — ответила рыбка.
— Так чего же? Ведь вроде только что «каррамба» говорил.
— Это другой был, ручной, из бразильской состоятельной семьи. А второго пришлось дикого брать.
— И чего же делать?
— Хочешь — третье желание загадай. Я его мигом обучу.
— Да? — Грубин подумал немного. — Нет уж. Сам обучу.
— Может, ты и прав, — согласилась рыбка. — И что же дальше делать будем? Хочешь электронный микроскоп?
***Первым своим желанием члены биологического кружка первой средней школы — коллективный владелец одной из рыбок — создали на заднем дворе школы зоопарк с тигрятами, моржом и множеством кроликов.
Вторым желанием сделали так, чтобы им целую неделю не задавали ничего на дом.
С третьим желанием вышла заминка, споры, сильный шум. Споры затянулись почти до вечера.
***Провизор Савич дошёл до самого своего дома, перебирая в мыслях множество вариантов. У самых ворот его догнал незнакомый человек в очень большой плоской кепке.
— Послушай, — сказал ему человек, — ты десять тысяч хочешь?
— Почему? — спросил Савич.
— Десять тысяч даю — рыбка моя, деньги твои. Мне, понимаешь, не досталось. На базаре стоял, фруктами торговал, опоздал, понимаешь.
— А зачем вам рыбка? — спросил провизор.
— Не твоё дело. Хочешь деньги? Сегодня же телеграфом.
— Так вы объясните, в конце концов, — повторил Савич, — зачем вам рыбка? Ведь я тоже, наверное, могу с её помощью получить много денег.
— Нет, — объяснил человек в кепке. — Рыбка много денег не может.
— Он прав, — подтвердила рыбка. — Много денег я не могу сделать.
— Пятнадцать тысяч, — сказал человек в кепке и протянул руку к банке с рыбкой. — Больше никто не даст.
— Нет, — произнёс Савич твёрдо.
Человек шёл за ним, тянул руку и набавлял по тысяче. Когда он добрался до двадцати, Савич совсем озлился.
— Это безобразие! — воскликнул он. — Я иду домой, никому не мешаю. Ко мне пристают, предлагают какую-то сомнительную сделку. Рыбка-то стоит два рубля сорок копеек.
— Я тебе и два рубля тоже дам, — обрадовался человек в кепке. — И ещё двадцать тысяч дам. Двадцать одну!
— Так скажите, зачем вам?
Человек в кепке приблизил губы к уху Савича.
— Машину «Волга» покупать буду.
— Так покупайте, если у вас столько денег.
— Нетрудовые доходы, — признался человек в кепке. — А так фининспектор придёт, я ему рыбку покажу, вот, пожалуйста. Вы только мне квитанцию дайте, расписку, что два сорок уплатил.
— Уходите немедленно! — возмутился Савич. — Вы жулик!
— Зачем так грубо? Двадцать три тысячи даю. Хорошие деньги. Голый по миру пойду.
— Гони его, — сказала рыбка. — Он мне тоже неприятен.
— Вот видите, — сказал Савич.
— Двадцать четыре тысячи!
— Вот что, — решил Савич. — Чтобы этот человек немедленно улетел отсюда к себе домой. Чтобы и следа его не было. Я больше не могу.
— Исполнять? — спросила рыбка.
— Немедленно!
И человек закрутился в смерчике и пропал. Лишь кепка осталась на мостовой.
— Спасибо, — сказал Савич рыбке. — Вы не представляете, как он мне надоел. Теперь пойдёмте ко мне домой, и мы с честью используем оставшиеся желания.
***В тот день в городе произошло ещё много чудес. Некоторые остались достоянием частных лиц и их семей, некоторые стали известны всему Великому Гусляру. Тут и детский зоопарк, который поныне одна из достопримечательностей города, и история с водкой в водопроводе, и замощённый переулок, и появление в универмаге большого количества французских духов, загадочное и необъяснённое, и грузовик, полный белых грибов, виденный многими у дома Сенькиных, и даже типун на языке одной скандальной особы, три свадьбы, неожиданные для окружающих, и ещё, и ещё, и ещё.
К вечеру, к сроку, когда рыбок надо было нести к реке, большинство желаний было исчерпано.
По Пушкинской, по направлению к набережной, двигался народ. Это были и владельцы рыбок, и просто любопытные.
Шли Удаловы всем семейством. Впереди Максим на велосипеде. За ним остальная семья. Ксения сжимала в руке тряпочку, которой незадолго перед тем стирала пыль с нового рояля фирмы «Беккер».
Шёл Грубин. Нёс не только банку с рыбкой, но и клетку с попугаем. Хотел, чтобы все видели — мечта его сбылась.
Шли Ложкины. Был старик в новом костюме из шевиота, и ещё восемь неплохих костюмов осталось в шкафу.
Шли, обнявшись, Погосян с Кацем. Несли вдвоём бутыль. Чтобы не оставлять на завтра.
Шла Зиночка.
Шёл Савич.
Шли все другие.
Остановились на берегу.
— Минутку, — сказала одна из золотых рыбок. — Мы благодарны вам, обитатели этого чудесного города. Желания ваши, хоть и были зачастую скороспелы, порадовали нас разнообразием.
— Не все, — возразили ей рыбки из банки Погосяна — Каца.
— Не все, — согласилась рыбка. — Завтра многие из вас начнут мучиться. Корить себя за то, что не потребовали золотых чертогов. Не надо. Мы говорим вам: завтра никто не почувствует разочарования. Так мы хотим, и это наше коллективное рыбье желание. Понятно?
— Понятно, — ответили жители города.
— Дур-раки, — сказал попугай ара, который оказался способным к обучению и уже знал несколько слов.
— Теперь нас можно опускать в воду, — произнесла рыбка.
— Стойте! — раздался крик сверху.
Все обернулись в сторону города и оцепенели от ужаса. Ибо зрелище, представшее глазам, было необычайно и трагично.
К берегу бежал человек о десяти ногах, о множестве рук, и он махал этими руками одновременно.
И когда человек подбежал ближе, его узнали.
— Эрик! — сказал кто-то.
— Эрик, — повторяли люди, расступаясь.
— Что со мной случилось? — кричал Эрик. — Что со мной случилось? Кто виноват? Зачем это?
Лицо его было чистым, без следов ожога, волосы встрёпаны.
— Я по городу бегал, рыбку просил, — продолжал страшный Эрик, жестикулируя двадцатью руками, из которых одна была слева, а остальные справа. — Я отдохнуть прилёг, а проснулся — и вот что со мной случилось!
— Ой, — сказала Зиночка. — Я во всём виновата. Что я наделала. Но я хотела как лучше, я загадала, чтобы у Эрика новая рука была, чтобы новая нога стала и лицо вылечилось. Я думала как лучше — ведь у меня желание оставалось.
— Я виноват, — добавил Ложкин. — Я подумал: зря человека обижаем. Я ему тоже руку пожелал.
— И я, — произнёс
