– По которому дичь, так сказать, будет убегать от охотников, – тихо проговорил Дед.
– Постойте-ка, – сказал вдруг профессор Сысоев. – А почему мы вообще так озаботились вопросом жилища?
– Чем же нам еще озаба… озабочиваться? – быстро-быстро заморгал Катков. – Жратва пока есть, оружие с патронами – тоже. Даже, вон, Аньку нашли.
– Кого?!.. – двинул к нему Беспалый.
– Ну… тебя. Вас, в смысле, – залепетал, пятясь, Дед. – Вас же Аникеем зовут? Ну вот… Уменьшительно – Ань… ка…
– Я сейчас тебя самого уменьшу! – дернул затворную ручку «Маши» Беспалый.
– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки и встал между ними доцент Тетерин. – Успокойтесь немедленно! Не хватало нам еще друг дружку убивать да калечить.
– Так он же, гад… – начал Аникей, но Олег Дмитриевич замотал головой:
– Нет-нет-нет! Никаких ссор и ругательств. Поодиночке в Зоне не выжить, ты же знаешь. Давайте вот что сделаем. Сейчас каждый из нас скажет, как к нему лучше обращаться, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Ну, что касается Юлия Алексеевича, думаю, никто не станет спорить, что именно так, по имени-отчеству и на «вы» его и следует звать.
– Зачем уж так-то… – засмущался тот. – Разве я какой-то особенный?
– Разумеется. Вы – доктор наук, профессор. Старше всех нас, в конце концов.
– Ну… да… Но ведь это долго выговаривать – Юлий Алексеевич. А если критическая ситуация, опасность? Пока скажете, меня уже доедать будут, – попытался тот пошутить. – Давайте хотя бы «профессор», если просто по имени стесняетесь.
– Аникей, – буркнул Тавказаков, косо глянув на Каткова. – Можно Беспалый, так меня тут прозвали. На «ты».
– Дед! – радостно воскликнул Дед. – Или Николай, если вам угодно. Хотите – Колян. И не «выкать», само собой.
– А я Олег, – широко улыбнулся доцент Тетерин. – Другие варианты как-то и не просматриваются. И, конечно, на «ты».
– Вот и прекрасно, – потер руки Юлий Алексеевич. – Одна проблема решена. Но ответа на свой вопрос я так и не получил.
– Насчет жилища? – вскинулся Дед. – Зачем, так сказать, озаба… тьфу ты!.. озабочиваться?
– Именно.
– Ну как же? Простите великодушно, но это же очевидно. Проистекает, так сказать, из самого понятия. Жилище – чтобы жить.
– Не умничай, Колян! – сверкнул на него Беспалый глазами. – Ты Юлия Алексеевича учить собрался?
– Да я… Нет!.. – испугался тот. – Что вы, то есть, что ты, это я так. Для прояснения, если можно так выразиться.
– Нельзя, – отрезал Аникей и посмотрел на профессора. – А вы, Юлий Алексеевич, пожалуйста, поясните, что вы имели в виду.
– Я имел в виду: зачем нам жилище? Мы что, собрались тут жить?
– А что нам остается?
– Но было ведь уже озвучено, что жить здесь скоро будет в любом случае невозможно. Так может быть, стоит поискать отсюда выход?
Все разом повернули головы к профессору. И почти синхронно воскликнули:
– Но как?
– А где?
– Чаво?..
Глава 9
В результате недолгих споров, а с учетом наличия ученых степеней большинства собеседников, можно сказать, по итогам дискуссии, решили, что искать выход наобум – это все-таки не выход. Хоть это и звучало каламбуром, на самом деле несло в себе очевидное зерно истины. А чтобы можно было хорошенько все обдумать, обсудить, где, наконец, можно было элементарно прилечь отдохнуть после бурных обсуждений, требовалось то самое жилище.
– В конце концов, вынужден с вами согласиться, – кивнул Сысоев. – Я реалист, и как бы мне ни хотелось отсюда скорее выбраться, вынужден признать, что вряд ли это удастся сделать… – тут кто-то нервно сглотнул, но профессор закончил: – …в течение часа. И даже суток. А возможно, и недели, как знать. Поэтому – да, спать нам в любом случае где-то придется.
– Не под елкой же! – захохотал Дед.
– Тебе там самое место, клоун, – буркнул Аникей, так и не сумевший до конца простить Каткову «Аньку».
– Под елкой же Дед Мороз, – возразил было тот, но радостно вдруг заморгал. – О! Точно! Дед же! Мороз же Дед! Так сказать, в самую точку! Мне под елкой самое место.
– Я бы сказал, где тебе самое место… – прошипел Беспалый.
– Ну, ребята, ну хватит же! – взмолился Олег Дмитриевич. – Аникей, ты как старожил скажи лучше, куда нам идти?
Тавказаков подумал, повертел головой и махнул рукой:
– Туда.
– Ого! – уважительно посмотрел на него Тетерин. – Здорово ты ориентируешься. Для меня повсюду лес одинаковым кажется.
– Для меня тоже.
– Но…
– А какая разница, в какую сторону идти, если везде все одинаковое? Не стоять же теперь здесь столбами.
– Если куда-нибудь пойти, – глубокомысленно изрек Дед, – то обязательно куда-нибудь придем.
– Нам бы только не закружить, – нахмурился профессор Сысоев. – Когда ориентиров нет, сами знаете, что может получиться.
– А я буду зарубки оставлять, – достал нож Катков. – Даже если, так сказать, крутанемся разок, то в следующий раз уже с поправкой пойдем.
Идея была так себе, но других ни у кого не имелось. На том и порешили. И пошли в ту сторону, куда указал Аникей.
Он рассказал друзьям, что аномалии в Учебке, по слухам, не смертельные, но проверять это на себе никому, понятно, не хотелось. И чтобы не рисковал постоянно только тот, кто идет впереди, решили почаще меняться. Юлию Алексеевичу, правда, возглавлять группу не давали, и он, повозмущавшись сначала, махнул все же рукой и вынужден был уступить.
В аномалию влетел Николай Николаевич. Влетел – и взлетел. Он повис метрах в четырех над землей, вопя и дергая конечностями.
– Замерли! – крикнул Беспалый, видя, что коллеги бросились к Деду.
Сысоев с Тетериным остановились, но обернулись к коллеге с недоуменными лицами.
– Но ведь он!.. – махнул рукой Тетерин.
– Да, он, – кивнул Аникей. – А вы что, тоже к нему хотите?
– Нет, – мотнул головой Олег Дмитриевич и потупился: – Мы машинально… – Он обратился к Сысоеву: – Юлий Алексеевич, давайте отойдем. Аникей прав, так мы Николаю не поможем, а сами…
– А кто мне поможет? Кто?! – завопил Дед. – Я не умею летать! Я авиационный инженер, а не летчик! Меня сейчас в космос унесет!
– Никуда тебя не унесет, – сказал Беспалый. – Ты на месте висишь. Вот и повиси пока, не дергайся. Хотя можешь дергаться, но не ори. Думать мешаешь, инженер.
Как-то так получилось, что Тавказаков и впрямь стал фактическим лидером их небольшого отряда. Видимо, даже то недолгое время, что он провел в Учебке, те испытания, что успел тут пережить и вынести, изменили его психологию. Он интуитивно почувствовал, что более опытен сейчас, чем его коллеги, – опытен именно в качестве сталкера, а потому почти машинально и взял на себя роль командира. Друзья, видимо, чувствовали то же, поэтому никто против его лидерства не возражал.
– У тебя есть идеи? – спросил Юлий Алексеевич.
– Да, одна имеется, – проговорил Аникей, вынимая из ножен длинный широкий тесак, и мысленно поблагодарил Злыдня, который посоветовал без ножа даже в сортир не ходить. Сам-то ученый считал эту болтающуюся на поясе железяку помехой и лишней тяжестью: монстра им
