Короля развеселило ее нахальство, и у него в глазах блеснул огонек.
– Верно, бану Нахида. – Он кивнул на старика. – Пожалуйста, помоги ему, чем можешь. Я буду спать спокойно, зная, что мой наставник сейчас в руках дочери бану Манижи.
Нари опять поклонилась, дождалась, когда дверь за королем закроется, и побежала к кровати шейха. Она надеялась, что еще не успела нагрубить ему или каким-то образом оскорбить, но это было маловероятно: лазарет ужасно сказывался на ее настроении.
Она выдавила улыбку.
– Как вы себя чувствуете?
– Намного лучше, – прохрипел он. – Ноги, хвала Богу, наконец перестали болеть.
– Тебе нужно кое-что увидеть, – сказала Низрин негромко.
Она приподняла одеяло шейха так, чтобы он ничего не видел, а Нари могла осмотреть его стопы.
Только их не было.
Мало того что они обратились в прах, но инфекция еще и перекинулась выше, на его худые голени. Яркая черная линия ползла к его левому бедру, и Нари сглотнула, сражаясь с испугом.
– Рада… рада слышать, что вам лучше, – сказала она со всей веселостью, на какую была способна. – Я только… э… посовещаюсь одну минутку со своей помощницей.
Она потащила Низрин подальше от его ушей.
– Что произошло? – прошипела она. – Ты же сказала, мы все исправили!
– Я ничего подобного не говорила, – поправила Низрин возмущенно. – От этой болезни нет лекарства, тем более в этом возрасте. Мы можем только тормозить ее развитие.
– Это мы так ее тормозим? После заклинания все стало только хуже! – Нари содрогнулась. – Ты слышала, что тут только что ворковал король о том, в каких он хороших руках?
Нари подозвала ее к аптечному шкафу.
– Поверь мне, бану Нари, король Гасан отдает себе отчет, насколько тяжелое его положение. Заболевание шейха Ауды хорошо знакомо нашему народу. – Она вздохнула. – Ожог расползается стремительно. Я послала гонца за его женой. До тех пор мы должны постараться облегчить его состояние.
Нари уставилась на Низрин.
– Что ты хочешь сказать? Нужно попробовать что-нибудь еще.
– Он умирает, бану Нахида. Он не доживет до утра.
– Но…
– Всех спасти нельзя. – Низрин мягко взяла ее под локоть. – Он старый джинн. Он прожил долгую счастливую жизнь.
Даже если так, у Нари не шло из головы, с какой привязанностью отзывался о нем Гасан.
– И, естественно, моей следующей неудачей должен оказаться близкий друг короля.
– Так вот что тебя беспокоит? – Сочувствие исчезло с лица ее помощницы. – Ты можешь хотя бы раз поставить нужды пациента выше своих? И пока ты не потерпела неудачу. Мы еще даже не приступили.
– Ты только что сказала, что мы ничем не можем помочь!
– Мы можем попытаться сохранить ему жизнь до прибытия его жены. – Низрин повернулась к шкафу. – Когда инфекция достигнет его легких, он задохнется. Есть одна процедура, которая поможет нам выиграть немного времени, но нужен кропотливый подход, и выполнять ее должна ты.
Нари это не понравилось. Она не бралась за сложные процедуры с того раза, когда она чуть не задушила женщину саламандрой.
Она нехотя последовала за Низрин. В свете бликующих факелов и пылающего в яме костра аптека казалась живой. Разнообразные ингредиенты дрожали и вытягивались за мутным матовым стеклом, и Нари невольно сделала то же самое. Она скучала по аптеке Якуба, где все продукты были такими знакомыми и всегда без исключения мертвыми. Имбирь от несварения, шалфей от ночной потливости – она знала, что и как использовать. Не то что ядовитые газы, живые кобры и даже целая птица феникс, растворенная в меду.
Низрин извлекла из фартука тонкий серебряный пинцет и открыла небольшой шкафчик. Она осторожно выудила оттуда блестящую медную трубочку длиной примерно с ладонь и тонкую, как папироса. Низрин держала ее на вытянутой руке и отдернула, когда Нари потянулась к ней.
– Голыми руками не трогать, – предупредила она. – Это производство Гезири, сделано из того же материала, что и лезвия зульфикаров. Рана от него неизлечима.
Нари убрала руку.
– Даже для Нахид?
Назрин мрачно на нее посмотрела.
– Как, ты думаешь, им удалось отбить Дэвабад у твоих предков?
– Тогда что мне с этим делать?
– Введешь это ему в легкие и в глотку, чтобы облегчить доступ воздуха, когда его способность дышать начнет выгорать.
– Предлагаешь проткнуть его волшебной гезирийской трубкой, которая разъедает плоть Нахид?
Когда Низрин успела научиться шутить?
– Нет, – отрезала Низрин. – Я предлагаю ввести это ему в легкие и в глотку, чтобы облегчить доступ воздуха, когда его способность дышать начнет выгорать. Его жена живет на другом конце города. Боюсь, на дорогу уйдет много времени.
– Что ж, будем надеяться, ходит она быстрее него. Потому что я с этой смертельной трубкой ничего делать не буду.
– Еще как будешь, – одернула ее Низрин. – Ты не откажешь ему в последнем свидании с женой только потому, что тебе страшно. Ты бану Нахида. Это твоя обязанность. – Она протиснулась мимо нее. – Возьми себя в руки. Я подготовлю его к процедуре.
– Низрин…
Но ее помощница уже вернулась к изголовью больного. Нари быстро вымыла дрожащие руки, наблюдая за тем, как Низрин помогает шейху выпить из чашки горячего чая. Он закряхтел, и Низрин положила ему на лоб холодный компресс.
Это она должна быть бану Нахидой. Эта мысль уже не впервые приходила Нари в голову. Низрин заботилась о пациентах, как о членах своей семьи. Она была доброй и дружелюбной, она была уверена в своих способностях. И несмотря на ее частые сетования на Гезири, она заботилась о старике без грамма предубеждения. Нари подавила вспышку зависти в душе. Она многое отдала бы, чтобы снова почувствовать себя на что-то способной.
Низрин подняла голову.
– Мы тебя ждем, бану Нахида. – Она снова посмотрела на священника. – Будет больно. Вы точно не хотите вина?
Он отрицательно покачал головой.
– Н-нет, – с трудом выговорил он дрожащим голосом. Он посмотрел на дверь, и даже это движение причинило ему ощутимую боль. – Думаете, моя жена…
Он сухо и хрипло закашлялся.
Низрин взяла его за руку.
– Мы дадим вам столько времени, сколько сможем.
Нари прикусила щеку, нервничая из-за его эмоционального состояния. Она привыкла видеть в страхе – слабость, в горе – легковерность. Она не понимала, как разговаривать с тем, кто обречен на смерть. Она сделала шаг ему навстречу и постаралась улыбнуться спокойной улыбкой.
Глаза шейха встретились с ее. Губы дрогнули, как будто он пытался ответить ей тем же, а потом вскрикнул и выпустил руку Низрин.
Помощница вмиг вскочила на ноги. Она распахнула на нем кафтан, под которым обнаружилась почерневшая грудная клетка. Его кожа тлела. Воздух заполнил резкий лекарственный запах, а Низрин точными движениями стала прощупывать ему грудину, а потом чуть левее.
Жуткий вид, казалось, ничуть не волновал ее.
– Неси поднос с инструментами и подай мне скальпель.
Нари все сделала, и Низрин вонзила скальпель глубоко в грудную клетку
