Он сделал шаг назад.
– Хватит, аль-Кахтани. Зачем твоему отцу терять сегодня обоих сыновей?
Похоже, Мунтадир не желал пощады от Дары или был не в состоянии рассуждать здраво.
– Пошел ты! – крикнул он, захлебываясь рыданиями, истерично размахивая зульфикаром, пока кровь капала ему на лицо. Дара стал обороняться. – Пошел ты и все твои Нахиды-кровосмесители. Чтоб вы все горели в аду!
Нари не могла осуждать за его горе. Она сама стояла остолбенев у борта корабля, глядя на неподвижную воду с камнем на сердце. Был ли Али уже мертв? Или прямо сейчас, в эту минуту, его рвали на части и черная вода заглушала его крики?
Из трюмов высыпали еще солдаты. Некоторые из них были вооружены сломанными веслами, как дубинками. Завидев эту картину, Нари стряхнула с себя траурное оцепенение и встала с палубы на дрожащих ногах.
– Дара…
Он посмотрел на солдат и выбросил вверх левую руку. Корабль треснул, и стена из поломанных деревяшек выросла вдвое выше ее головы, отделяя их от солдат.
Мунтадир взмахнул зульфикаром, но Афшин был готов к атаке. Он всадил лезвие ханджара в расщелину на острие сабли и выкрутил его у Мунтадира из рук. Зульфикар с лязгом покатился по палубе, и Дара пнул эмира ногой в грудь, уложив его на лопатки.
– Я сохраняю тебе жизнь, – процедил он. – Возьми же ее, идиот.
Он повернулся и ушел, двигаясь в ее сторону.
– Конечно… беги, трус! – бросил ему в спину Мунтадир. – Это у тебя всегда получалось лучше всего, да? Беги, и пусть твои соплеменники расплачиваются за твои действия!
Дара замедлил шаг.
Нари наблюдала за тем, как убитый горем Мунтадир обвел взглядом палубу, остановившись на теле Джамшида с торчавшими из него стрелами и на том месте, где был застрелен его брат. Его лицо исказила гримаса чистой агонии, злобы, необузданной и бессмысленной.
Он встал.
– Али ведь рассказывал мне, знаешь ли, что случилось с твоим народом, когда пал Дэвабад. Что случилось, когда Тохаристанцы вломились в сектор Дэвов в поисках тебя, жаждя возмездия, а нашли только твою семью. – Мунтадира перекосило от ненависти. – Где же ты был, Афшин, когда они звали тебя на помощь? Где ты был, когда они вырезали имена погибших Кви-Цзы на теле твоей сестры? А ведь она была еще совсем ребенком. А у этих Тохаристанцев… такие длинные имена, – добавил он жестоко. – Наверное, они успели записать только парочку, прежде…
Дара закричал. За долю секунды он подлетел к Мунтадиру и ударил его по лицу с такой силой, что у эмира изо рта вылетел кровавый зуб. В другой руке у него дымился ханджар, но когда он занес руку, кинжал начал трансформироваться. Лезвие потускнело и расщепилось на дюжину кожаных лент с железными шипами.
Плеть.
– Хочешь видеть во мне Бича? – завопил Дара, ударив ею Мунтадира. Эмир вскрикнул и вскинул руки, защищая лицо. – Это доставит удовольствие вашему грязному народу? Вы так хотите снова превратить меня в чудовище?
Нари в ужасе разинула рот. Ты знаешь, за что его называют Бичом? – услышала она вопрос мертвого принца.
Дара снова обрушил плеть, распоров кожу на руках Мунтадира. Нари хотелось сбежать. Это был не тот Дара, которого она знала. Не тот, кто учил ее ездить верхом и спал с ней бок о бок.
Но она не сбежала. Повинуясь необъяснимому порыву, она вскочила на ноги и вцепилась Даре в запястье, когда он снова замахнулся плетью. Он повернулся к ней, совершенно обезумевший от горя.
Сердце рвалось у нее из груди.
– Прекрати, Дара. Достаточно.
Он сглотнул. Его рука дрожала под ее ладонью.
– «Недостаточно». Ничего никогда «недостаточно». Они уничтожают все. Они убили моих родных, моих предводителей. Они изничтожили мое племя, – его голос надрывно дрожал. – И после всего этого… после взятия Дэвабада, после того как превратили меня в чудовище, они хотят забрать тебя. – Он задохнулся, проговорив последнее слово, и замахнулся плетью. – Я буду пороть его до тех пор, пока от него не останется один прах.
Она крепче стиснула его запястье и встала между ним и Мунтадиром.
– Меня никто не забрал. Я здесь.
Он весь поник и склонил голову.
– Нет, забрали. Ты не простишь мне мальчишку.
– Я… – Нари замолчала, глядя туда, где упал в воду Али. У нее внутри все переворачивалось, но она плотно стиснула зубы. – Это теперь неважно, – сказала она, ненавидя себя за эти слова. Она кивнула на приближающиеся корабли. – Ты успеешь добраться до берега, пока они нас не настигли?
– Я тебя не оставлю.
Она не выпускала его руку, сжавшую плеть.
– Я тебе и не предлагаю.
Дара посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Она забрала у него плеть.
– Только ты должен остановить это. Пусть этого будет достаточно.
Он сделал глубокий вдох, а Мунтадир застонал и свернулся в клубок. Ненависть вернулась в лицо Дары.
– Нет. – Нари обхватила ладонями его лицо и заставила посмотреть ей прямо в глаза. – Пойдем со мной. Уедем, будем странствовать по свету.
Было очевидно, что между ними ничего уже не будет, как прежде. Но Нари готова была сказать что угодно, лишь бы он прекратил.
Дара кивнул. Его яркие глаза были мокры от слез. Она зашвырнула плеть в озеро и взяла его за руку. Она повела его прочь, как вдруг Мунтадир начал заикаться позади них и пролепетал, со странной смесью надежды и страха в голосе:
– З-зейди?
Нари обернулась. Она ахнула, а Дара выставил перед ней руку, защищая ее, в тот же момент, когда робкая надежда в ее сердце умерла.
Потому что то, что вылезло сейчас на борт корабля, было никак не Ализейдом аль-Кахтани.
Младший принц ступил под свет огней и покачнулся, как будто впервые чувствовал под ногами сушу. Он поморгал, медленно, как рептилия, и Нари обратила внимание, что его глаза стали абсолютно черными, и даже белки пропали под маслянистой черной поволокой. Его лицо посерело, а синие губы беззвучно шевелились.
Али шагнул вперед и механически осмотрел судно. Его одежда была изорвана в клочья. Вода лилась из тела как из решета. Она текла из глаз, ушей, рта, журчала под кожей и просачивалась сквозь подушечки пальцев. Он сделал еще один нетвердый шаг в их сторону, свет упал на него ярче, и Нари увидела, что его туловище сплошь покрыто озерным мусором. Стрелы пропали, как и железные оковы, и на их месте появились водоросли, и бестелесные щупальца плотно обхватили его конечности. Ракушки, блестящие чешуйки и бритвенно-острые зубы облепили кожу.
Мунтадир медленно поднялся. Кровь отлила у него от лица.
– О Боже, Ализейд…
Он шагнул ему навстречу.
– Не советую, пескоплав.
Дара и сам был белее мела. Он толкнул Нари себе на спину и потянулся за луком.
Услышав голос Дары, Али дернулся и насторожился. Он принюхался к
