– Ализейд! – закричал он, и вода проглотила его слова. – Ализейд аль-Кахтани.
Боль ушла. Пальцы против воли сами сомкнулись на рукояти оружия. Его тело вдруг показалось ему таким далеким. Он еле сознавал, что озеро отпускает его и выталкивает из воды.
«Убить дэва».
Али вынырнул на поверхность озера, но не стал жадно глотать воздух. Он не был ему нужен. Али вскарабкался по корпусу корабля как краб и встал там. Вода рекой текла с его одежды, изо рта, из глаз.
«Убить дэва». Он услышал голос дэва. Воздух казался неправильным: слишком сухим, слишком пустым. Он моргнул, и что-то загорелось у него на щеке. Мир стал тих и сер.
Дэв был перед ним. На задворках своего сознания он отметил пораженный взгляд его зеленых глаз, когда он поднял клинок, обороняясь. Но его движения были нетвердыми. Али выбил оружие у него из рук, и оно улетело в темное озеро. Солдатская душа в Али почувствовала, что это его шанс – шея соперника была прямо перед ним…
«Кольцо! Кольцо!» Али перенаправил удар в сторону светящегося зеленого камня и опустил клинок.
Али покачнулся. Кольцо бряцнуло и покатилось, и клинок выпал у него из рук, больше похожий на ржавое ископаемое, чем на оружие. Воздух пронзил крик Нари.
– Убить дэва, – пробормотал он и упал в распростертые объятия долгожданной тьмы.
Али спал и видел сон.
Он был в гареме, в саду маминого племени – маленький мальчик со своей маленькой сестрой, которые прятались в своем любимом месте под плакучей ивой. Ее вислые ветви и густая листва образовывали укромную нишу прямо на берегу канала, где они могли прятаться от глаз докучливых взрослых.
– Сделай так еще раз! – просил он. – Пожалуйста, Зейнаб!
На губах сестры играла озорная улыбка. Она сидела, скрестив худенькие ноги, и на песке между ними стояла чаша с водой. Она занесла ладони над водой.
– А что ты мне за это дашь?
Али подумал, торопливо прикидывая, с чем из своих немногих сокровищ ему не жалко будет расстаться. У него, в отличие от Зейнаб, не было игрушек: никаких цацок и увеселений для мальчиков, из которых воспитывают будущих воинов.
– Я могу принести тебе котенка, – предложил он. – В Цитадели их уйма бродит.
У Зейнаб загорелись глаза.
– Договорились.
Она пошевелила пальцами с чрезвычайно сосредоточенным выражением на детском личике. Вода задрожала, повторяя движения ее пальцев, и медленно поднялась. Зейнаб стала вращать одной рукой, закручивая ее как жидкую ленту.
Али разинул рот от восхищения, и Зейнаб захихикала, а потом выплеснула столбик воды обратно в миску.
– Научи меня, – попросил он и потянулся к миске.
– У тебя не получится, – с важным видом сообщила Зейнаб. – Во-первых, ты мальчик. А во‑вторых, еще маленький. Так что не выйдет.
– Вовсе я не маленький!
Дядя Ваджед даже подарил ему древко от копья, чтобы таскать с собой и распугивать змей. Маленьким этого не разрешают.
Занавес листвы внезапно открылся, и там показалось сердитое лицо его матери. Она посмотрела на миску с водой, и у нее на лице промелькнул страх.
– Зейнаб! – Она схватила его сестру за ухо и потянула за собой. – Сколько раз я тебе говорила! Никогда не…
Али попятился назад, но мама не обратила на него внимания. Она никогда не обращала на него внимания. Он дождался, пока они не вышли из сада и плач Зейнаб не стих в отдалении, и только после этого снова подполз к чаше с водой. Он уставился на неподвижную воду, на темное отражение своего лица в обрамлении светлых солнечных листочков.
Али поднял руку и поманил воду к себе. Вода начала танцевать, и он улыбнулся.
Он же говорил, что уже не маленький.
Сон отступил и сгинул в царстве полузабытых детских воспоминаний, когда острая клешня боли потянула за локоть. Нечто зарычало на задворках сознания, царапаясь, клацая зубами и не желая сдвигаться с места. Последовал еще один рывок, яркая вспышка боли, и нечто высвободилось.
– Это последнее, король, – произнес женский голос.
Над его телом порхнула легкая простыня.
– Укрой его как следует, – скомандовал мужской голос. – Надеюсь, он как можно дольше этого не увидит.
Аба, – узнал он, когда память начала по кускам возвращаться к нему. Звука отцовского голоса оказалось достаточно, чтобы стряхнуть с него туман боли и смятения, окутавшие все его тело.
Послышался третий голос.
– Аба, заклинаю тебя…
Мунтадир. Его брат жалобно рыдал.
– Я сделаю все, что ты хочешь, женюсь, на ком скажешь. Только пусти к нему Нахиду, позволь Низрин помочь ему… Господи, да я сам готов перевязывать ему раны! Джамшид спас мою жизнь. Он не должен страдать из-за того, что…
– Сын Каве получит лечение только после того, как мой собственный сын откроет глаза, – на запястье Али сжались шершавые пальцы. – И только после того, как я узнаю имя дэва, который оставил снаряжение на берегу, – голос Гасана похолодел. – Так ему и скажи. Утри сопли, Мунтадир. Хватит реветь из-за мужчины. Ты позоришь себя.
Али услышал звук отодвигающегося стула, захлопнулась дверь. Их слова казались Али бессмысленными, но их голоса… Боже, их голоса…
Аба. Он попытался снова.
– Аба… – выдавил он наконец, силясь открыть глаза.
Прежде чем отец успел откликнуться, в поле зрения Али показалось лицо женщины. «Низрин», – вспомнил Али, узнав в ней помощницу Нари.
– Откройте глаза, принц Ализейд. Пошире, если получится.
Он подчинился. Она нагнулась, чтобы осмотреть его зрачки.
– Я не вижу никаких следов черноты, король.
Она сделала шаг назад.
– Я… я не понимаю… – начал Али.
Он лежал на спине плашмя, совершенно без сил. Он весь горел, кожу жгло, а в его голове все было каким-то… израненным. Он поднял взгляд и узнал стеклянный потолок лазарета. Небо было серым, и струи дождя рисовали узоры на прозрачных панелях.
– Дворец был разрушен. Вы все были мертвы…
– Я жив, Ализейд, – заверил его отец. – Постарайся успокоиться. Ты был ранен.
Но Али не мог успокоиться.
– А Зейнаб? – спросил он, до сих пор слыша ее крики. – Она… эти чудовища… – Он попытался сесть и вдруг понял, что его запястья привязаны к постели. – Что такое? Почему я связан?
– Ты сопротивлялся. Или ты ничего не помнишь?
Али помотал головой, и его отец кивнул Низрин.
– Освободи его.
– Король, не думаю, что это…
– Я не спрашивал.
Низрин исполнила приказ, и отец помог ему сесть, оттолкнув его руки, когда Али попытался отдернуть белую простыню, которой его практически перепеленали, как младенца.
– Не трогай это. И твоя сестра в полном порядке. Мы все в полном порядке.
Али
