Скрутив волосы в жгут, Найдана неторопливо отжала их, удивляясь, как могла не замечать, что они стали такими длинными. Ведь даже по волосам можно было понять, что прошло гораздо больше времени, чем две седмицы. А она не поняла… Да это и не удивительно. Ведь ее глаза все это время были завязаны, разум затуманен, а волосами занималась Зугарха, не давая их заплетать в косу.
Прядь за прядью Найдана распутывала волосы, разбирая их пальцами. Наконец можно было запустить в них руку и провести ею по всей длине, ни разу не наткнувшись на колтун. Найдана задумчиво заплетала косу, и вдруг пришедшая мысль смутила ее, заставив щеки вспыхнуть румянцем. Ведь теперь ей следовало носить в косе красную ленту, как велит древний обычай. По чести она должна это сделать, ведь она дала Радомиру слово. Но ей и думать не хотелось, что нужно выйти замуж за того, кто ей не люб. Более того, кто вызывает в ней неприязнь. Уж лучше жить одной. Она прижала ладони к пылающим щекам, пытаясь унять волнение. Если бы Ведагор был жив, она знала бы, к кому обратиться за советом.
Найдана торопливо встала, обмотала вокруг бедер поневу, повязала пояс и заткнула за него полотенце. Она вдруг поняла, где хочет сейчас оказаться. Брезгливо отпихнув ногой в сторону кучу тряпья, которое еще недавно носила, и которое с большой натяжкой можно было назвать одеждой, Найдана в сердцах подумала, что нужно бы сжечь рубаху, как когда-то Зугарха поступила с ее собственной. Впрочем, на это тоже нужно время, а сейчас Найдана очень торопилась. Потом. Вот вернется и непременно сожжет.
Она сделала несколько привычных жестов, и вмиг оказалась на поляне, густо заросшей травой. Вокруг надежной стеной стояли высокие деревья, посреди поляны виднелся небольшой холм, а рядом могучий раскидистый дуб. Словно он был здесь последние сто лет. Сердце мучительно сжалось при виде всего этого. Найдана подошла к дубу и, крепко обняв его ствол, прижалась щекой к шершавой коре.
– Я так соскучилась… – прошептала она.
В вышине, словно ей в ответ, зашелестели листья, потревоженные ветром, и Найдане даже будто почудилось наигранно недовольное ворчание старика: «Ишь! Соскучилась она!» Дескать, раз соскучилась, могла бы и раньше прийти. Ведагор любил поворчать. Но в любом его ворчании слышалась доброта и любовь. Найдана улыбнулась, представив, как щурятся его глаза, а под густой длинной бородой скрывается улыбка.
– Не сердись. Не могла я раньше прийти, – тихо ответила Найдана на воображаемое ворчание старика и нежно погладила твердую кору дуба, изрезанную корявыми бороздками, словно глубокими старческими морщинами.
В холме, заросшем травой, трудно было распознать жилище. Сейчас это был просто холм. Раньше хоть протоптанная тропка вела к двери, да и на самой поляне трава была скошена, а кое-где примята. А вон там Ведагор постоянно поддерживал кострище. Сейчас никем не тревожимая трава колосилась повсюду. Не чувствуя препятствий и помех, она запустила свои корни и на выжженный пятачок, и на утоптанную, плотную, ставшую почти каменной тропку.
Если бы Найдана не знала точно, то вряд ли смогла найти вход в землянку. А так, уверенно пробираясь через заросли, она добралась до двери, которую пришлось откапывать, разгребая тонкие переплетенные стебли растений. Прошлогодняя пожухлая трава плотно прилегла к неровным доскам и уже прела, готовясь вскоре стать питательной средой для молодых кореньев. Пройдет еще несколько лет, и слои прелой травы постепенно превратятся в землю. Так скоро и дверь уже будет не найти – все зарастет. Вон и так по краю уже трава-мурава пустила свои корни и проросла.
Вот и вертушка. Найдана с трудом покрутила ее, опутанную стеблями и корнями травы, и толкнула дверь. Та нехотя поддалась, словно недовольная, что ее сон потревожили, ведь она уже была готова стать незаметной на этом холме, слиться с ним. Из темной норы жилища потянуло знакомым ароматом сухих трав, которыми были увешаны все стены. К нему уже успел примешаться стойкий запах мышей, почувствовавших себя здесь полными хозяевами, и нежилой запах, который появляется везде, где долго не появляются люди, где не растопляется очаг, не передвигаются с места на место предметы. Этот тяжелый дух окутывает собой все, словно скрепляет окружающую обстановку, пытаясь сохранить ее в неизменном виде на долгие годы, а может быть, навсегда.
Не закрывая за собой дверь, Найдана спустилась в землянку и села на скамью, безвольно опустив руки. Впервые после того дня она решилась сюда вернуться. Как много в ее жизни было связано с этим местом!
Рука опять неприятно заныла, напомнив о ранах. Нужно раздобыть мазь. Ведагор учил ее, как делать заживляющие мази, мази, снимающие боль и даже такие, от которых кожа становилась моложе, – совершенно бесполезная, по ее мнению, мазь, но Ведагор настаивал, чтоб она и этот рецепт запомнила. Но чтоб сделать любую из этих целебных мазей, нужно было время, которого у нее не было. Позвать Радомира с его чудодейственным средством? Он придет по первому ее зову, как обещал, но ей совсем не хотелось звать его.
Помнится, на веревочном поясе Ведагора был мешочек, в котором хранилась берестяная коробушка с целебной мазью. Той мазью старец лечил ее порез. Вот и пояс – так и лежит на лавке. Найдана нащупала в одном из мешочков коробок и торопливо развязала его. Мазь вместо ровного зеленоватого цвета пестрела черно-коричневыми разводами и отвратительно пахла. Она была никуда не годна! И в остальных мешочках все было напрочь испорчено. Найдана огорченно покачала головой. Ну как же она не подумала тогда забрать этот пояс? Ведь неспроста Ведагор всегда держал эти снадобья при себе. Впрочем, все, что тогда случилось, так на нее повлияло, что она с трудом соображала.
Но если Ведагор носил с собой маленькую коробушку мази, может, где-то в землянке хранились ее запасы? Если, конечно, они до сих пор пригодны. Найдана встала и порылась на полках, скрытых от глаз множеством пучков сухих трав. Она взяла первый попавшийся туесок