— Ну что скажешь, Рахим? — подала голос госпожа Пармина.
— Очень хорошо, Парминочка. У нее хорошая фигура, которая отлично будет смотреться в шелках. Длинные ноги, высокая талия. Ее грудь, хоть маленькая, хоть большая, в моих нарядах станет произведением искусства.
Я зарделась еще сильнее, однако на меня никто не обращал внимания.
— Но никакого темного золота, нет. Никаких апельсинов, персиков, коричневых листьев. В день, когда ты позволишь ей носить все оттенки розового, ты возненавидишь меня, Парминочка. Углей и так с избытком хватает в ее коже, так что на хуа их цвет не понадобится. Возможно, аппетитные ярко-золотистые узоры. Но в основном ей подойдут голубые, зеленые и серые цвета. Эй, парень, не смей трогать!
Фокс, который как раз тянулся к одному из эскизов на рабочем столе, замер.
— В них заключены заклинания! Чуть испачкаешь, и они могут… — Здоровенные руки Рахима взлетели вверх и снова опустились. — В общем, их будет трудно переделать.
— Мне понадобится для нее дюжина официальных хуа, мой milaya. По два каждого цвета, больше всего ей подходящего, на твой взгляд. И еще полдюжины в стиле каждого из королевств, для начала.
— Дюжина официальных хуа? — повторила я.
Рахим добродушно посмотрел на меня.
— Ты еще ничего не знаешь, маленькая uchenik? Через два месяца состоится твой дебют в качестве ученицы, а для этого у тебя должна быть своя собственная коллекция платьев. Нельзя же позаимствовать ее у другой аши, иначе все действительно решат, что моя Парминочка плохо к тебе относится.
Я ошарашенно уставилась на госпожу Пармину.
— Рахим, milaya, через час нам надо будет уйти. У нас назначена встреча с Чеш.
Рахим просиял.
— Замечательно! Она подберет ей зивары, идеально сочетающиеся с моими хуа. Агата! Найди в покоях образцы голубых тканей и принеси их сюда. Павел, возьми у Анабель зеленые и пурпурные. — Он покрутил меня, как деревянную куколку-балерину, и ловко, не успела я опомниться, обернул мою талию куском серебристой материи. — Видишь, маленькая послушница? В серебристом ты выглядишь восхитительно.
Я поглядела на свой силуэт в зеркале, обернутый в чудесные и дорогие ткани. «Меня не будут наказывать, — потрясенно думала я. — Или быть ученицей аша и есть мое наказание?»
— А как великолепно будут смотреться пурпурные складки! — Рахим сунул мне под нос лист бумаги — потрясающий набросок пурпурного и ярко-золотистого заката над серым морем. — Я хранил его для особого случая, которым ты и станешь. В нем через два месяца мы явим тебя миру. Разве это не прекрасно? Так, где там мои девочки с тканями? Агата! Павел! Эй ты, у тебя вроде хватит силенок все донести. Пойдем со мной!
С этими словами Рахим потащил за собой озадаченного Фокса. Я отвела глаза от зеркала и встретилась с пристальным взглядом госпожи Пармины.
— Да, Тия, — спокойно проговорила она. — Я могла бы наказать тебя и выгнать из дома с кучкой одежды и поджатым хвостом. Ты устроила среди аша-ка такую неразбериху, которой я не видела за всю свою жизнь, а пожила я предостаточно. Но, несмотря на твою безответственность, я готова простить тебе все, потому что ты самая сильная аша за последнее время. И я не позволю тебе покинуть аша-ка и затеряться среди жителей города, где ты, скорее всего, вызовешь еще большие разрушения. В тебе сильна темная магия — со временем ты и сама поймешь, что этого наказания уже достаточно. Сейчас важно как можно быстрее пройти обучение, чтобы Тьма не овладела тобой. Микаэла очень любит тебя, а я многим ей обязана. Мы друг друга поняли, Тия?
— Вы усложнили мне жизнь, — возразила я.
Старая женщина снова рассмеялась.
— Если ты считаешь выполнение обязанностей по дому сложностями, дитя, то ты еще не готова стать ашей. Но, как бы я ни унижала тебя, ты всегда держала голову высоко и делала то, что от тебя требовали. А в свете случившегося я больше не вижу причины откладывать твое обучение. — Она осушила бокал. — Разумеется, тебе придется зарабатывать себе на жизнь. После дебюта ты оплатишь стоимость этих хуа. Так будет правильно.
Я стану ашей. Я стану ашей.
— Да, — слабо проговорила я, когда вернулись Рахим и Фокс, вооруженные до зубов тканями. Здоровяк ликовал, а мой брат покорно плелся за ним. — Так будет правильно.
Чтобы привыкнуть к чудовищу, разгуливающему снаружи, и убедить себя, что оно не сожрет меня, пока я сплю, мне потребовалось два дня. Кроме намеков о предстоящей войне, на остальные вопросы о пользе этой твари девушка отказывалась отвечать. Я беспрестанно ворочался во сне; всякий раз мне снилась голубая луна, ослепляющая меня своим светом, и всякий раз я просыпался в поту.
— Тебе известны причины моего изгнания, — как-то сказала она, когда дэв дремал снаружи — палящее солнце было ему нипочем. — Иначе бы не стал меня искать.
— Я знаю, что тебя обвиняли в заговоре и предательстве.
— Меня во многом обвиняли. В убийстве короля и аши. В том, что я одна из Безликих. В измене королевствам. Но я виновна лишь в одном.
— Как они могли подумать, что ты способна на такое?
— Дело в том, что я способна на многое. — Она криво усмехнулась. — Но как только я попыталась это объяснить, меня тут же изгнали. Придется им разбираться, что же я совершала, а что — нет, уже после того, как все это закончится. А пока моя работа еще не завершена.
Она показала мне свою коллекцию разноцветных стеклянных пузырьков. По сравнению с окружающей обстановкой они казались необычной роскошью, но она была не согласна.
— Это мой секрет красоты, — рассмеялась она и выбрала маленький флакончик с красной жидкостью. Поднесла к горлышку палец и перевернула его — жидкость внутри накрыла подушечку пальца, но наружу не вылилась. Затем аша промокнула пальцем кожу шеи. До меня долетел цветочный аромат жасмина.
— А это мои снадобья, — объяснила она, взяв другой пузырек с густым желтым отваром. — Самые дешевые
