— Кстати говоря, — спокойно продолжила леди Хами, пока Фокс пытался встать, — я позволю твоему фамильяру наблюдать за нашими уроками только в том случае, если он не будет вмешиваться, как сейчас. Я понимаю, что благодаря вашей связи он ощущает твою боль и соответствующим образом на нее реагирует. Но не допущу, чтобы нашу тренировку прерывали. Я ясно выражаюсь, любезный?
— Яснее некуда, — пробормотал Фокс. Если бы по венам моего брата текла кровь, он бы точно сейчас покраснел.
На столе лежало шесть абсолютно одинаковых, отличающихся только цветом, безоаров.
— Что ты собираешься с ними делать? — спросил я.
— Я думала, учитывая мой эксперимент с таурви, это очевидно. Этот безоар извлечен из головы ястребоподобного дэва под названием индра. — Она взяла в руку безоар цвета сапфиров, вблизи он напоминал окаменелое яйцо страуса. — Видишь, как он сверкает? Он может отличить, говорит ли тот, кто его держит, правду или ложь. — Она двинулась дальше, касаясь пальцами каждого камня. — Этот изумрудный камень принадлежал нангхаитья, с его помощью можно вырастить все, что угодно, в любой неплодородной почве, за исключением рунных ягод. А этот персиковый безоар когда-то был собственностью заурви, он способен утолить голод и вернуть силу. Если безоар саурва добавить к любому металлу, тот станет неуязвимым для множества орудий. А безоар аэшма, говорят, может исцелять даже смертельные раны. Уверена, этот тебе знаком, он из того самого таурви, которого когда-то уничтожила леди Микаэла. — Желтый камень ярко вспыхнул, предвещая что-то нехорошее.
— Ну а это мое самое великое приобретение. — Она подняла большой камень молочно-белого цвета. — Сильнейший из дэвов, способный быстрее ветра перенести тебя из одного места в другое. Также его безоар защищает от всех рун, кроме Тьмы. Такова сила ази.
— Ты спрашиваешь, что я собираюсь с ними делать? Я видела, как на протяжении многих лет эти твари влияли на леди Микаэлу. Видела смерть и горе, которое они принесли с собой. Пусть Темная аша и поднимает их из могилы, а после загоняет обратно, но земля обретает покой всего на несколько лет. Они только откладывают неизбежное. Все это вопрос времени, когда для выполнения этих задач Темных аш останутся единицы. А врагу лишь того и надо, и далеко не все готовы изменить сложившуюся ситуацию.
Она отступила назад и окинула взглядом свою коллекцию.
— В конце концов, — задумчиво проговорила она, — кто сознательно пойдет на разрушение Восьми Королевств ради спасения жизни Темных аш?
14
Вот так выглядел обычный день ученицы анкионского квартала Ив.
По привычке я просыпалась в то же время, что и раньше, — когда колокола на башне отбивали шесть часов. Завтрак подавали не раньше половины седьмого, так что я, пользуясь возможностью, репетировала танцы, разученные накануне, или читала книги к урокам истории. Иногда, когда мне было нечем заняться, я тайком спускалась вниз и помогала Кане и Фархи по хозяйству. Я знала, что госпожа Пармина не одобрит такое поведение, но та никогда не была ранней пташкой. А леди Шади если и знала, то ничего ей не говорила. Но что больше всего меня радовало в моем новом положении, так это еда: вместо жидкой каши, которую я получала прислугой, меня кормили лавашом, сыром и вареньем, специально приготовленным для нас в ближайшей кондитерской. Конфитюр с апельсинами, инжиром или кислой вишней, но больше всего я любила с айвой. К завтраку подавали сладкий чай из крыжовника и два ломтика рунных ягод.
Чаще всего госпожа Пармина просыпалась к окончанию моего завтрака, после чего вместе с леди Шади мы делали небольшое подношение из хлеба и воды двум абстрактным фигуркам богов, символизирующим Парящий Клинок и его возлюбленную Танцующий Ветер. Их небольшое святилище было обустроено в главном зале, где обычно принимали гостей. За все месяцы, что я прожила в Доме Валерианы, госпожа Пармина ни разу не проявила склонности к кому-то из старых богов, Великому Мировому Духу или другим главным божествам. Леди Шади объяснила, что так поступают во всех аша-ка, независимо от их принадлежности, как дань традиции и в знак уважения к Вернаше, основательнице квартала Ив, которая также почитала Танцующий Ветер.
А дальше каждая отправлялась по своим делам. Обычно после завтрака в Дом прибывала Ула, и они с госпожой Парминой удалялись в ее комнату, где разбирали счета аша-ка, подсчитывали доходы и расходы Дома за предыдущий день. Леди Шади уходила в танцевальный зал для репетиции предстоящего бала. Временами она сопровождала меня в одну из студий, когда и у нее там проходили занятия.
— Мы никогда не перестаем учиться, — говорила она, — танцевать, петь или играть на инструменте. Мы всегда должны стремиться стать лучше. Аша на протяжении всей своей карьеры берет уроки у учителей, пока сама не достигнет мастерства или не уйдет в отставку. Каждый день, сколь опытна бы ты ни была, можно найти то-то новое.
Уж леди Шади знает, о чем говорит. Сама она никогда не хвасталась своими достижениями, хотя и считалась одной из лучших танцовщиц в Анкио. Девушка нередко получала приглашения выступить на одном из мероприятий в квартале Ив, которые особенно часто проходили весной или в начале лета. И она, конечно же, получила роль в очередном дараши оюн — самом популярном танцевальном представлении Анкио, который проходит в период весеннего равноденствия, приблизительно в то же самое время, когда королевства инициируют свои ритуалы стеклянных сердец. Именно из-за этого танца Зоя завидовала леди Шади и использовала меня, чтобы выставить Дом Валерианы в невыгодном свете.
Сегодня первым уроком была медитация. Моя наставница по имени Каа обучала дыхательным упражнениям, призванным успокоить переменчивые мысли и настроить разум на предстоящий день. Она даже объяснила, как временно ограничивать присутствие Фокса в моей голове, подарив мне настоящий покой впервые со времени его воскрешения. Как только у меня это получилось, встревоженный Фокс принялся молотить в дверь студии, желая знать, все ли со мной в порядке.
После сеанса медитации я отправилась к Мерине, обучавшей изящным искусствам: составлению цветочных композиций, чтению, поэзии, сочетанию цветов и официальному придворному этикету.
Дальше предстоял урок пения, навык которого совершенно мне не давался. В то время как учителя
