Девушка схватилась за голову, ее боль передалась дэвам. Они завыли и затопали ногами. На миг я испугался, что она потеряла над ними контроль.
— Я. Не. Потеряю.
Новым потоком силы меня отшвырнуло назад. В мгновение ока девушку проглотила расползающаяся во все стороны темная дымка. В этой мгле, будто сражаясь с чем-то невидимым, мелькали тени. Рычали дэвы.
Внезапно туман устремился в образовавшуюся воронку, где сидела преклонившая колени девушка. Я видел, как ее стеклянное сердце — тусклое, словно ночь, и черное, словно пустота, — жадно поглощало темные сгустки, которые исчезали в его недрах.
Должно быть, прошла целая вечность, прежде чем из этой черной завесы вышла аша. Она улыбалась, на лице не осталось и следа боли. За ее спиной обозначилось что-то пугающее и безобразное — черная фигура, из которой вырастали три головы.
29
Я откуда-то сверху смотрела на тело. Оно не шевелилось и глядело на меня широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рот. На лице, странно знакомом, застыло изумление. Возле тела я заметила мужчину на коленях, он двигался как-то лихорадочно. Я не знала, было ли тело живо или мертво, лишь понимала, что это не имеет значения.
В воздухе растекалась ненависть, я упивалась этой яростью. По бокам от меня на ветру трепетали крылья. Я вдруг поняла, что они принадлежат мне. Это мои когти на воде. Это мои клыки ловят мелкие брызги. У меня пара крыльев и две пары лап, позади развевающийся длинный хвост и три головы. Что-то тут не так, но я никак не могла понять что.
А еще я кричала — столь громкого звука я никогда не слышала. Я кричала на людей подо мной, на плохих созданий, которые хотели мне навредить.
Но я не позволю им навредить.
Я убью их.
Один из них метнул в меня огнем, но я почти ничего не почувствовала. Тогда я взмахнула хвостом, и они бросились врассыпную. Попыталась еще раз и попала одному по ноге. Он упал, я хотела нанести последний удар. И тут другой окружил меня невидимым вихрем, который жалил и колол мою кожу. Я обернулась к нему. Боль была подобна слабым уколам иголок, которые я с легкостью отметала. Взревев, я ударила по земле, и они, потеряв равновесие, повалились с ног. Снизу раздалось испуганное лошадиное ржание, вопли.
Мне вдруг нестерпимо захотелось взлететь, и я расправила крылья. Разрезая ногтями ночной воздух, я наслаждалась темнотой и ласкающим чешую холодным ветром. Я желала улететь, воспарить среди бескрайних облаков и уплыть туда, где ничто не будет колоть меня своими острыми краями.
«Нет, — кто-то произнес. — Мы еще не закончили». Я почувствовала, как эти слова давят на мои мысли, и с огромным сожалением покорилась их воле. Сложив крылья, я с шипением приземлилась неподалеку с тем местом, откуда взлетела.
Маленького хрупкого тела уже не было на земле; кто-то оттащил его туда, где мне не достать. Но здесь был мужчина, который своим оружием принялся рубить мой хвост, металл со звоном отскакивал от кости. Одна из моих голов быстро метнулась к нему и поймала за пояс. Зубы вонзились в плоть, и я возликовала — рот наполнился вкусом его крови.
В миг, когда я схватила человека, мой череп пронзила новая вспышка боли. Несколько коротких мгновений кто-то у меня в голове кричал, чтобы я остановилась.
Нет! Я выронила человека, две мои другие головы, недовольные моей нерешительностью, тут же взъярились на меня. Мужчина кое-как поднялся на ноги и снова взялся за оружие. Но вместо того чтобы еще раз напасть на меня, он атаковал себя, вонзив острый клинок в руку.
Боль вернулась и стала еще сильнее. Но она принадлежала не мне — не совсем; казалось, будто кто-то другой охвачен болью, а мне доступны его мысли.
Что-то не так.
Человек опять проткнул себя мечом, на этот раз ногу. Боль удвоилась, мои глаза заволокло красным туманом.
Послушай меня! Слова исходили откуда-то извне, давили на мой разум и рвались внутрь. Я не знала, кому принадлежит голос, однако всякий раз когда мужчина ранил себя, чувствовала его страдания. Послушай меня! Это были не мои слова. Не мои мысли. Что-то вынуждало меня подчиниться им, но я не хотела.
Послушай меня!
Нет! Очередная волна боли очистила мой разум, и я, все поняв, с криками набросилась на чужака у себя в голове:
Нет! Я не стану слушать!
Я ощутила, как чужак отпрянул, а в сознание чудовища, которым владели мы оба, проникли удивление и ярость. Последним усилием воли я прорвалась сквозь завесу боли и вспомнила.
У меня нет крыльев, когтей и хвоста. У меня нет трех шипящих голов, воюющих друг с другом. Я не дэв. Не дракон. Я девушка. Меня зовут Тия.
Я не дэв. Не дракон. Я девушка, и у меня есть имя. Меня зовут…
Одна из голов, разозлившись на мое сопротивление, сама ринулась в бой: с раскрытой пастью устремилась к мужчине.
Меня зовут Тия!
Я зубами вонзилась в шею своей соседки. Потрясенная таким предательством, она в ужасе заорала, из ее раны сочилась кровь. Я предприняла еще одну попытку, однако тут на защиту своей сестре, позабыв о людях, бросилась вторая голова.
Нет!
Я атаковала снова, на этот раз силой своего разума. Голова в нерешительности покачнулась, а после попыталась напасть в ответ. Я стремительно нырнула в ее разум, и та на полпути замерла.
Повинуйся!
Голова сопротивлялась, раскачивалась из стороны в сторону, словно таким образом могла предотвратить мое вторжение. Меня это не останавливало.
Повинуйся!
Я почувствовала, как мы пошатнулись. Третья голова, по-прежнему истекая кровью, попыталась пойти в яростную контратаку, но я увернулась от ее жалких попыток и словно тараном врезалась в шею своей драконьей головой.
Повинуйся!
