Песня разошлась на несколько голосов – диковатой, чуждой гармонией. Приближаясь к идолу, девушки снимали венки из колосьев и исполняли с ними движения танца. Они двигались плавно и медленно, кружились, кланялись и пели, пели… Когда алое солнце наполовину скрылось за лесом, девушки бросили венки к подножию идола и одна за другой стащили через головы свои рубахи.
Серый прикусил губу.
Девушки исполняли священный обряд. Никто не смел смотреть на них в это время, но все равно им стыдно было плясать обнаженными, и двигались они уже не так красиво, как раньше. Их подвижные шаровидные глаза подернулись пленкой, миножьи круглые пасти сжались, а пластины на головах – уши, гребни, рога? – опустились вниз и неловко подрагивали. Жесты бескостных пальцев тоже выражали неловкость.
Хоровод остановился. Прервалась песня. Девушки подняли руки, их пальцы-щупальца раскрылись, будто цветки. То, что на их телах напоминало торчащие ребра, оказалось чем-то вроде жаберных крышек, и крышки приподнялись. Показалось розоватое пульсирующее нутро, укрытое слизью.
Серого затошнило.
Шел обряд плодородия. Девушки предлагали себя идолу. Танец был непристойным, они смущались, но верили искренне и старались как могли. Они надеялись вызвать в духе полей вожделение, чтобы грядущая жатва стала богатой и подарила деревне полные закрома. Деревня выбрала самых красивых девушек.
«Это нечестно!» – громко подумал Серый. На душе сделалось скверно. Он не знал, кто и зачем создал такое задание, и не думал, что его мнение кого-то интересует, но творилась жестокая несправедливость, и он в ней участвовал.
Не вина танцовщиц, что они принадлежали к другому биологическому виду… роду… классу. Зрелище могло вызвать у нормального человека только отвращение, но это не была вина девушек! Что теперь станет с деревней и ее полями, если на нежный призыв божество урожая ответило – так?
Серый разозлился. «Джейд! – беззвучно гаркнул он. – Кто-нибудь!» Какого хрена они вписали его в такое?! Надо спрыгивать с этого поезда. Что еще от него потребуется? Торопливо он окинул взглядом танцующих и постарался вызвать в себе если не симпатию к ним, то хотя бы сочувствие. Вроде удалось…
В следующий миг задача закрылась.
Серый помотал головой и стукнул кулаком по дивану. Злость не отпускала. Он ударил пальцем по пробелу, монитор ноута засветился: работа выполнена, перечислены деньги.
– Собаки полосатые, – вслух сказал Серый. – Ну как так можно.
Он не чувствовал усталости, но был рассержен и взвинчен и поэтому не хотел сразу приниматься за следующее задание. Вдруг сорвет злость еще на ком-нибудь неповинном…
Потерев лоб, он встал и поплелся за чаем. Забыл, что дверь заперта, пару раз в недоумении дернул ручку, вернулся за ключом, с усилием прокрутил его в старом замке.
* * *…Джейд стояла посреди офиса, скрестив руки под грудью, и смотрела с укоризной.
– Я, между прочим, за чаем шел, – мрачно сказал ей Серый.
– Увидеть меня ты хотел сильнее.
– Можно отказаться от неэтичных заданий?
– Что ты называешь неэтичным?
– Вот это, что сейчас было.
– Исчерпывающе.
Серый шумно выдохнул.
– Я был впаян в идола, – сказал он. – И не просто отказал людям… нелюдям, меня еще и тошнило от них в процессе. Что, у них теперь голод будет? Я не хочу так.
Джейд завела желтые глаза под потолок.
– Почему ты берешь на себя ответственность за тех, кого видишь в первый и последний раз? За тех, кто вполне может быть иллюзией?
– Потому что я так устроен. И вы это знаете.
Джейд состроила недовольную гримаску, развела руками и вдруг улыбнулась:
– Серый, все в порядке. Решением задачи был гнев.
– Что?
– Твой гнев на создателей. Твое отвращение к несправедливости. Желание что-то изменить – или хотя бы не участвовать.
С минуту Серый молчал. Здесь, внутри его сознания, ему ничего не подчинялось – а иначе над коронованной головой Джейд собрались бы черные тучи.
– Можно отказаться от заданий на эмоциональное наполнение?
Джейд ответила не сразу.
– Да. Но ты уверен, что альтернатива будет лучше?
– А какая есть?
– Задачи, где тебе придется не только реагировать, но и действовать. Серый, твои решения по умолчанию будут эмоционально наполненными. А все выборы сложны и неоднозначны. На то и создана биржа. Мы не можем гарантировать тебе спокойную совесть. И сил помогать и спасать мы тебе не дадим.
Серый ссутулился.
– Можно выйти?
– Можно. Закрываем договор?
Серый отвел взгляд.
…Ответственность за тех, кто вполне может быть иллюзией. Почему он решил, что все реально? Почему бы не считать, что перед ним высококлассная голограмма, что-то вроде компьютерной игры с отличной графикой? В хороших играх тоже есть сложные выборы, но игра остается развлечением. «Я слишком серьезно к этому отношусь, – подумал он. – Миха прав, не надо переживать».
Все упиралось в другую материю, простую и однозначную. Продолжая в том же темпе, что сейчас, он заработает больше, чем сумел бы в обычной конторе. Если получится ускориться – заработает намного больше. В разы. Сможет посылать деньги матери, не экономя, не сидя неделями на растворимой лапше. Сможет съездить к матери и разобраться с ее проблемами. Мать, самый родной человек, на чаше весов, а на другой – непонятно кто, непонятно где, не факт, что настоящий, не человек вовсе. «Я постараюсь решать как лучше, – пообещал себе Серый. – Всегда буду стараться». И ответил:
– Я в деле.
Джейд не отпустила его сразу. В прямом смысле не отпустила – подошла и взяла за плечо красивой твердой рукой. Серый уставился на ее зеленые пальцы: непонятно, то ли живые, то ли изваянные из камня, а может, одновременно то и другое. Потом задрал голову, взглянул ей в лицо. Он не возражал немного задержаться. Общество Джейд было приятно. Она нравилась ему так, как ни одна девушка до сих пор. Грустно было понимать, что на самом деле ее не существует.
– Еще кое-что, Серый, – сказала она с заботой. – Посмотри сам. Ты хорошо работаешь, немало получаешь и сильно устаешь. Это нормально. Но ты считаешь, что твоя работа ненастоящая и уставать ты не должен. Ты ругаешь себя и наказываешь. Не делай так. Нельзя перестать волноваться по команде. Нельзя перестать уставать по команде. Пойми это, и ты сможешь успокоиться. А когда ты успокоишься, то будешь меньше уставать.
Серый улыбнулся.
– Читаешь мои мысли?
– Я и есть твоя мысль.
– Ты слишком умная, чтобы быть моей собственной.
Джейд рассмеялась.
– Ты себя недооцениваешь. Мне просто лучше видны некоторые вещи, потому что я вижу их вблизи. И… подумай еще вот о чем: ты – Серый, а я – Нефритовая.
* * *…Серый вернулся, прихлебывая чай. В задумчивости он потерял равновесие, выплеснул полчашки на пол и, ругаясь, побежал за тряпкой.
Все-таки Джейд была слишком… особенной, чтобы считать ее просто частью личности, пускай автономной. «Эти, – думал Серый, ползая
