– Я тебе это давно говорил, – Фредерик глядел, как платок его вспыхивает белым пламенем, и на ковер уже летят жирные хлопья сажи. – И снова повторюсь. Уходи. Пока жив. Подыщи себе замену… и ему будет интересно. Он тебя изучил вдоль и поперек и…
Взмах руки.
И новый бокал.
А слуги здесь не задерживались, пусть и платили за работу втрое против обычного, но… месяц, и только, после жалобы начинались.
Слезы.
Просьбы…
Говорят, было время, когда сюда определяли смертников, давая искупить вину и заработать, но и те сгорали за год.
– Не стоит о грустном, друг мой… знаешь, его величество давно ко мне не заглядывал… а ее величество и подавно. Шепчутся, что у него новая фаворитка, но это ложь… им хотелось бы… все тогда было бы много проще, но беда короля в том, что он любит свою жену. А ты же знаешь особенность их рода, коль уж привязываются, то навсегда…
Фредерик смотрел, как старый… друг? Отнюдь. Они не были друзьями, Скотт всегда держался наособицу, хотя и никогда не прятался за титулом и родом, но…
Главное, этот человек не заслуживал быть сожранным безымянной тварью.
Затылок кольнуло, будто кто-то иглу вогнал.
Предупреждение.
Ты же не хочешь оказаться на его месте? Это ведь просто… предыдущий королевский маг скончался во сне. Тихая, мирная смерть…
В шестьдесят три года, что для мага и близко не срок.
Инсульт.
И торжественные похороны. Похороны – это красиво, чем торжественней, тем лучше… скоро будут хоронить многих. Интересно.
Он икнул.
И стиснул кулаки, пытаясь отрешиться от… шепота? Нет, скорее тени его, такого… ощущения присутствия чужого внутри себя.
– Осторожней, друг мой, осторожней… ты же не хочешь вызвать интерес к своей особе… королева ему не по нраву, но он не станет вмешиваться. И это известно. А еще знает, что у короля есть долг не только перед королевой… что-то вот-вот произойдет, и он знает. Но молчит… я не понимаю почему.
Грудь тяжело вздымалась, а полы халата разошлись, выставляя на обозрение безволосую грудь и розовый живот, на котором виднелась вереница ожогов.
– Хватит, – Фредерик протянул руку. – Пойдем со мной. Сейчас.
– Нельзя. Ты же знаешь правила… он не любит одиночества.
Глава 44
Он.
Или она?
Оно, не имеющее пола, как и тела? Откуда появилось? Когда? И вправду ли при создании мира, занесенное божественной волей, вырванное из тенет собственного мира, чтобы быть заключенным в камне? Или же много позже – людскими усилиями и любопытством их?
Оно существовало.
Всегда.
То есть так говорили, что всегда, но Фредерик подозревал, что это, мягко говоря, неправда. То есть сам факт существования не вызывал сомнений, как и возможность диалога с тварью…
Тварь.
Сотворение…
Создание… и сознание. Оно не было обидчивым, но просто порой напоминало зарвавшимся людишкам, что стоит быть повежливей. И даже если они надели цепь, это еще ничего не значит.
Первый из династии Анереид, Орест Благой сумел не только объединить окрестные земли под мощной своей дланью, но и принес с собой камень, на котором и возвел крепость… Фредерик всерьез подозревал, что очередность была иной. Сперва камень и крепость, а потом уж все остальное, включая тот самый то ли благословенный, то ли проклятый ритуал. Главное, что с тех пор тварь – тварь, именно тварь, как бы ни являла она собственное недовольство, Фредерик выдержит – служила хозяину.
Тому, в ком есть хоть капля высокой крови.
В ком есть?
А ведь если разобраться, во многом… во многих… но эти капли ничто по сравнению с полноводной рекой в жилах законной династии. И реку эту старательно подпитывали, заключая браки с родственниками, не настолько близкими, чтобы это было вовсе неприлично, но…
Думай, Фредерик, думай…
Мне снилась старуха.
Она указывала на меня пальцем и хохотала. Мол, обманула дурочку, как рябую курочку, ага… не отвертишься.
Колечко приняла?
Приняла.
А с ним и долги рода… долгов на нем, что блох на бродячей собаке. Я и вправду надеюсь с ними рассчитаться? Дорого выйдет. Разве что почки продать и сердце в придачу… хорошо заплатят. Сон был на редкость бредовый, как это вообще у снов водится, но этот даже среди других отличался степенью маразма.
Проснулась я с головной болью и острым желанием от заветного колечка избавиться. Защита защитой, но… чувствуется, проблем от него будет больше, чем пользы.
Увы, снять перстень не вышло.
Он свободно проворачивался на пальце, но стоило потянуть, как намертво прилипал к коже.
– Твою ж… – я добавила пару слов покрепче, из тех, которых девицам использовать не комильфо, но иногда можно и нужно. – Чтоб тебе…
Камень блеснул.
Издевается, гад… и вот чувствую, это не последний сюрприз.
Я не ошиблась.
Поверенного я заметила издали. Уж больно выделялся этот дядечка своим костюмом и золотой цепью, которую он то и дело трогал, будто опасаясь за сохранность среди студентов.
– Недоброго вам дня, – я поправила съехавшую сумку.
День был… средней поганости.
Пара лекций.
Семинар, на котором мне закономерно достался вопрос с переподвывертом. Практикум… ну, его я провалила сама, без посторонней, так сказать, помощи, чем немало порадовала не только преподавателя, но и однокурсников.
В общем, настроение было…
– Я обязан ввести вас в курс дела, – громогласно заявил поверенный, словно мало ему было внимания.
– Обязаны – вводите…
Сопротивляться желания не было.
Сил тоже.
Да и колечко нагрелось.
– Не здесь же! – Поверенный возмутился. Не знаю, то ли тоном моим, то ли вообще отсутствием почтения к его особе.
– А где?
Моя комната ему понравилась еще меньше, чем я.
– Не знаю, о чем думала моя клиентка, я не вправе обсуждать и уж тем паче осуждать ее решение…
Ага…
– …и лишь врожденная тактичность мешает мне…
– Ближе к делу, – я кинула сумку с книгами на кровать.
– …невозможная грубость и напрочь отсутствующее воспитание…
– Слушайте, дядя, – я не собиралась становиться вежливой. – Это вы ко мне пришли. И вам оно надо. Если не надо, тогда можете быть свободным. Только…
Я криво усмехнулась.
– …надеюсь, вы понимаете, что в интересах короны ввести меня в курс дела. Быстро и без лишних вопросов.
Про корону это я так, к слову, помнится, почтеннейший испытывал к ней небывалое почтение, которым грех было не воспользоваться. И моя тирада возымела действие. Дядечка запыхтел. Налился краской, что спелый помидор, и вытащил из-под полы пухлый сверток.
– Я должен был передать это вам лично!
Темная бумага.
Бечевка и печать. Надеюсь, внутри не полкило отравы, которая напрочь отшибет мне мозги. А что… с бабушки сталось бы, добрая была старушка, пусть ей на том свете икается.
– Положите, будьте добры, на стол… – брать это добро в руки я не собиралась. Вот придет рыжий, глянет наметанным глазом, а там уже и решим.
Как ни странно, дядечка спорить не стал.
Губы поджал.
Сверточек пристроил на самом краю стола.
И, повернувшись спиной, гордо удалился. Дверью, что характерно, хлопнул от
