Кандидатка в няни опустилась на стул.
Я кашлянула.
– Чай, кофе?
– Не употребляю, – сказала гостья, – для человека нет ничего лучше простой воды. Сколько лет девочке?
– Шесть месяцев, – ответил Юра.
– Простите, как вас зовут? – спросила я.
Няня подняла одну бровь.
– Я полагала, что вы узнали мои биографические и паспортные данные из анкеты, которую агентство рассылает тем, кто пригласил меня на интервью. Нина Сергеевна Пантина. Психолог. Педагог. Кандидат наук. Написала работу по проблемам воспитания детей.
Я уставилась на тетеньку во все глаза. К нашему берегу приплыла коллега Зои Игнатьевны, бабушки моего мужа Феликса?!
– Опыт общения с детьми и родителями у меня двадцать лет, – вещала тем временем Нина Сергеевна, – ночевать у вас не буду. Только днем буду здесь находиться. Ребенок разговаривает?
– В шесть месяцев? – изумился Юра. – Я думал, речь появляется позже… ну… э… э… года в два, три.
Няня открыла сумку и вытащила оттуда брошюру.
– Моя новая книга «Говорим с рождения». Занимаясь по методике Пантиной, младенцы начинают изъясняться раньше, чем встают на ноги.
– Ага, – пробормотала Маша, – прикольно!
Няня прищурилась.
– Обязательное правило в доме, где появился ребенок: никаких сленговых выражений. Или вы хотите, чтобы малыш начал…
– У нас девочка, – перебила я.
– Тем более, – не смутилась Пантина, – или вы хотите услышать, как она лет в пять матерится, будто пьяный грузчик?
– В нашем доме никто не ругается… – начала я, и тут из коридора полетел вопль:
– Немедленно скажите: кто это сделал? Кто? Кто?
Няня вздрогнула, в столовую влетел Дегтярев.
– Ты же уехал! – изумилась Маша.
Полковник покраснел.
– Да! Но какая-то дрянь взяла мой телефон и не вернула! Дарья, это ты?
– Нет, нет, нет, – возразила я. – Зачем мне твоя трубка? У меня своя есть!
– Сердцем чую: это неправда, – разъярился толстяк, – небось ты посеяла свой айфон! Схватила мой! Безобразие! Из-за тебя я везде опоздал! Ехал в СИЗО!
– Куда? – опешила няня.
– В следственный изолятор, – уточнил полковник. – Сидеть мне теперь там за решеткой до морковкина заговенья. А все Дарья! Из-за нее сейчас тут топчусь! И телефона нет!
Нина Сергеевна вжалась в кресло, Александр Михайлович стал метаться по столовой:
– Где? Где? Где она?
– Если ты ищешь маму, то она сидит у стола, – напомнила Манюня, – в последний раз я видела твою трубку в ванной.
Полковник притормозил.
– В чьей?
– В твоей, конечно, – удивилась Маша.
– Никогда туда не захожу, – рявкнул толстяк и бросился к лестнице.
Я повернулась к няне.
– На чем мы остановились?
– Э… э… – промямлила гостья.
И тут в столовой материализовался Феликс.
На сей раз фраза «Ты же уехал!» вылетела из моего рта.
– Видишь ли, дорогая, – ответил профессор, – случился казус… я хотел позвонить, достал из кармана мобильный, а он Дегтярева! Ума не приложу, каким образом его трубка ухитрилась в мой пиджак попасть? Никогда, даже случайно, я не прихватываю чужие вещи.
– Уверен, что телефон принадлежит Александру Михайловичу? – уточнила я. – Он же розовый?!
Маневин вручил мне айфон.
– Вот. Можешь удостовериться. Ох, я не заметил, что у нас гостья. Добрый день, прошу меня простить, что не представился. Профессор Феликс Маневин.
Няня расцвела в улыбке.
– Нина Сергеевна Пантина, специалист по воспитанию детей с нуля и до сорока пяти лет. Кандидат наук, автор многих книг. Рада встрече.
– Странное дело, – удивилась я, рассматривая аппарат, – телефонная книжка Дегтярева, его инстаграм, гид по ресторанам…
– Что? – подпрыгнула Маня. – Он жрет в харчевнях?!
– Похоже, да, – подтвердила я, – и еще отмечает их в своем рейтинге! Вчера, например, он обедал в «Папа Буратино», съел оливье, салат из шпината, свиные медальоны с жареной картошкой, рыбу на пару, пил воду с газом и без оного, кофе, чай, слопал пирожное со взбитыми сливками и два мороженых. А в своем рейтинге поставил пять звезд за обслуживание и качество еды.
– Странный выбор! – поразился мой профессор. – Свинина, рыба, все напитки…
– Ничего необычного, – ответила я, – ужинали двое: Александр Михайлович и какая-то женщина. Она ела шпинат, рыбу, выпечку со взбитыми сливками, пила чай. Он слопал все остальное.
– Мороженое? – зловещим тоном произнесла Маша. – Пломбир?
– Судя по рейтингу, десерт состоял из ванильных шариков под шоколадным соусом и «подушки» из марципана и безе, – наябедничала я.
– Так, – протянула Маша, – так.
Глава 9
– Где мой телефон? – загремело со второго этажа. – Где?
Звук приближался, в столовую ворвался Дегтярев, цвету щек которого могла бы позавидовать спелая клюква.
– Саша, будь любезен, не нервничай, – начал Маневин, – случился странный поворот сюжета…
– А вот! – заорал полковник, подскочил ко мне и выхватил из моих рук трубку. – Так я и знал! Зачем ты спрятала мой мобильный?
– Только сейчас взяла его в руки, – начала оправдываться я.
– Всегда за мной шпионишь! – пошел вразнос толстяк.
– Да никогда! – возмутилась я.
– У кого сейчас аппарат? – наседал толстяк.
– У тебя, – ответила я, – я взяла его только что у Феликса, просто не поверила, что у тебя трубка розового цвета.
– Это чехол, – буркнул Дегтярев.
Мы с Машей рассмеялись.
– Мне его подарили! – снова рассердился полковник. – Нечего мне зубы компостировать!
– Ты, наверное, хотел сказать: заговаривать? – предположил Феликс.
– Что решил, то и сказал, – рявкнул толстяк. – Нет, я с ума сойду! Объясните…
– Лучше расскажи, чем ты вчера ужинал? – вкрадчиво спросила Манюня.
– Не помню, – отмахнулся толстяк, – овощами. Ужасной отварной капустой, которую Дарья приготовила.
– Оливье, свинина, мороженое, – начала загибать пальцы Маруся.
– Даже не смотрю на них, – не моргнув глазом солгал толстяк.
– Помнится, кто-то хотел меня в детстве выдрать ремнем, да не за прогул контрольной по математике, – вспомнила Маруся, – а за то, что я маме соврала, что занятия отменили. А сам «кто-то» сейчас лжет. У тебя все в рейтинге ресторанов указано!
– Дарья все-таки шарила в моем телефоне, – взвыл полковник, – мне надоела диета! Осточертела! Хорошо вам один капустный лист в день жевать! У вас нет никаких забот. А я! Сижу в тюрьме! Уже месяц! Туалет там страшнее ада! Народ вокруг – одно ворье! Где пожрать? Целый день не евши, не пивши! В тюрьме. А почему я там?! Потому что маньяк…
Александр Михайлович закашлялся, схватил свой мобильный и удрал.
– Слава богу, я Саше трубку вернул, – обрадовался Маневин, – удаляюсь на лекцию. Всем до свидания. Нина Сергеевна, рад знакомству.
– Я тоже, – еле слышно ответила няня, о которой все забыли.
Мы с Машей переглянулись.
– Понимаете, – начала я, – Александр Михайлович на самом деле уже месяц сидит в тюрьме, но…
Договорить мне не удалось, с громким лаем в столовую внеслась Афина. На спине ее восседал ворон Гектор, за сладкой парочкой трусил мопс Хуч, за ним резвым аллюром хромала пуделиха Черри. Замыкала шествие Мафи, она несла в зубах какую-то тряпку.
Увидев в столовой постороннего человека, весь зверинец замер.
– Знакомьтесь, это наши песики, – засуетилась я, – они тихие, не кусаются, лают только по праздникам, сейчас, похоже, гулять ходили. Они умные, сами открывают заднюю дверь. Мафи лапой на ручку нажимает, Афина задницей, ох, простите, филеем дверь толкает. Потом сами закрывают. Никогда не безобразничают! Вы как относитесь к животным?
– Я кандидат наук по воспитанию людей, – пропищала Нина Сергеевна, поджимая ноги, – со зверьем не общаюсь. И…
– Не слушай глупую! – каркнул Гектор.
– Мама! –
