– Забавный денек, – согласился басок. – Дмитрий Владимирович, хватайте фигню слева, я справа. На раз-два. Бабы, отползайте!
Я быстро заработала руками и ногами и вмиг очутилась возле храпящей Черри. Рядом через секунду оказалась Маруся.
– Ау! Кандидат наук, – позвал коренастый черноволосый парень, – давай, шевелись!
– Прошу извинить за неспешность перемещения, – пропыхтела няня, – но у меня, по всей вероятности и если верить диагнозу, который поставила ветеринар Маша, сломана нога. Боль в ней снизила мою обычную прыткость.
– Лечитесь у ветеринара? – уточнил парень в пуловере. – Не доверяете официальной медицине?
– Как вы со сломанной ногой буфет опрокинули? – удивился второй мужик. – И почему вы живы остались-то?
Нина Сергеевна выползла из руин посуды.
– Вот таким причудливым образом сегодня сложились наши судьбы, – философски сказала она.
Маша улыбнулась доктору.
– Здравствуйте, я тот самый ветеринар, который диагностировал перелом. Вы поможете нам буфет поднять?
Глава 10
В районе одиннадцати вечера я вошла в комнату, где обычно жила домработница, села в кресло и завела разговор:
– Нина Сергеевна, у вас нет семьи.
– Именно так, – согласилась дама, – моя жизнь отдана науке и детям.
– Нога у вас сломана, – продолжила я.
– Порой случаются неприятности, но их надо переносить стоически, – заявила Пантина.
– Согласна, – сказала я, – у нас с Машей есть предложение: оставайтесь в нашем доме.
– Благодарствую, – кивнула Пантина, – но жалость унижает человека.
Я изобразила удивление.
– При чем тут жалость?
– Вы решили проявить милосердие, – сказала Нина Сергеевна, – приголубить меня.
– Вовсе нет! – возразила я. – Мы ищем женщину, которая привьет ребенку манеры, научит его правильно пользоваться столовыми приборами и все остальное.
– О да! Хорошее воспитание всегда помогает в жизни, – согласилась моя собеседница.
– Пойдете к нам в няни? – прямо спросила я.
Кандидат наук поставила брови домиком и промолчала.
– Мы вас немного испугали, – вздохнула я, – но на самом деле члены семьи тихие. Просто сегодня суматошный день выдался.
– Шум меня не смущает, – сказала Нина Сергеевна, – я работала десять лет у цыганского барона. Владимир хотел, чтобы двенадцать его детей обрели правильные манеры. Поэтому не допускал к ним никого из своего табора. В вашей семье я себя сегодня прямо как у Володи дома почувствовала.
– Вы согласны? – обрадовалась я. – У нас одна Дуняша. На одиннадцать детей меньше, чем на вашей прежней службе. Жить будете в этой комнате. Зарплату согласны перечислять вам как хотите: наличными, на карточку, все равно.
– Ну… – протянула дама, – уважаемая Дарья… простите, ваше отчество…
– Просто Даша, – отмахнулась я, – отчество старит.
– Вы полагаете? – удивилась Нина Сергеевна.
– Маша или Мария Ивановна, кто из них моложе? – спросила я.
– Первая, – незамедлительно сказала Пантина, – интересно. Никогда не думала об отчестве в таком контексте. Хорошо, Даша. Меня смущает сломанная нога! Во-первых, она в лубке, я по дому не могу передвигаться. Во-вторых, доктор запретил мне на пятку наступать.
– И не надо! – сказала я. – Ден!
В комнату заглянул Денис, сын моей лучшей подруги Оксаны Глод, крестный отец Дунечки.
– Тащить?
– Давай! – скомандовала я.
Парень втолкнул в комнату инвалидное кресло с подставкой, которая лежала на колесах, и зачастил:
– Добрый день! Я ветеринар! В нашу клинику поступили для проведения эксперимента на предмет внедрения специальные коляски для плохо ходящих людей! Предлагаю вам стать участником апробации.
– Сначала ветеринар мне поставила диагноз, теперь другой Айболит привез средство передвижения, – улыбнулась Нина Сергеевна, – забавно.
– В мире много смешного, блажен тот, кто видит забавное под грузом повседневного горя, – заявил Денис.
– О! Вы очень умны для своего возраста, – восхитилась кандидат наук.
– Я полный идиот, – сказал Дениска, – откуда у ветеринара ум? Я процитировал вам Сократа.
Я спрятала улыбку. Предупредила Дениску, что Нина чрезвычайно серьезная дама, чувством юмора она, похоже, совсем обделена. Вот поэтому он и старается. Думаю, цитату из Сократа сын Оксаны секунду назад выдумал в порыве вдохновения.
– Но почему ветеринарам вдруг дали кресла для людей? – удивилась Пантина.
Я опешила. Отличный вопрос! Жаль, ответа нет. Когда мы привезли Пантину в клинику и там выяснилось, что у нее нет никого из родни, а живет она в съемной квартире, Маша сразу шепнула мне на ухо:
– Нельзя ее бросать.
– Ты права, – ответила я.
– Она в нашем доме упала, – продолжала Маруся, – поползла помогать Мафи вытащить, пожалела собаку. Давай предложим ей место няни. Похоже, Пантина не согласится просто так у нас жить. Надо взять напрокат инвалидное кресло. Я знаю где! У Дена есть друг Костя Петров, он и его дядя владеют фирмой, которая медоборудование и инвентарь в аренду сдает. Только надо Нине сказать, что мы не платили за каталку. Нам ее просто так дали.
Мы с Марусей мигом сочинили историю про эксперимент, которую расскажем Пантиной, позвонили Денису, отправили его к Константину. И сейчас гениально написанная пьеса рассыпается из-за простого вопроса: почему кресло на колесах попало к ветеринару, а не в какое-нибудь травматологическое отделение?
– Как? Неужели я не сказал? – изумился Денис. – Видите вот это кольцо впереди под сиденьем? Седок привязывает к нему поводок, и собака его тащит. На самом деле перед вами не простая инвалидная коляска, а высокотехнологическая колесница!
– Очень интересно, – восхитилась Нина Сергеевна, – спасибо, Денис… э… ваше отчество…
– Просто Ден, – улыбнулся парень, – отчество, как и борода, старит.
– М-м-м, – промычала кандидат наук, – вы уже второй, кто это говорит.
Я выдохнула.
– Ну, как? Договорились?
– Хорошо, – согласилась Пантина, – но поскольку мне предстоит провести в вашей семье не один день, чтобы не совершить фо-па[1], хочется кое-что прояснить.
– Спрашивайте, – кивнула я.
– Заранее прошу прощения за интерес, если он вам покажется неуместным…
– Начинайте.
– Представьте всех, кто живет в доме, – попросила няня.
– Моя дочь Маша, – начала я, – ее муж Юра, их дочка Евдокия. Александр Михайлович Дегтярев.
– Он уголовник? – уточнила Нина Сергеевна. – Не ради праздного любопытства спрашиваю. У цыганского барона было девять братьев, все воры. Они то садились в тюрьму, то выходили на свободу. Литературный русский язык остался за гранью их понимания. Мне пришлось выучить сленг криминального мира. По фене ботать я отлично умею!
– Ух ты! – восхитился Ден. – Круто.
– Я думала, что воспитание педагога предполагает отсутствие в его лексиконе нецензурных выражений, – удивилась я.
– Хорошее воспитание предполагает, что учитель сначала опускается до ученика, а потом постепенно поднимает ученика до своего уровня, – пояснила Нина Сергеевна, – поэтому я хочу точно знать, кто такой Дегтярев.
– Полицейский полковник, – объяснила я, – в тюрьму он ходит для допроса заключенных. Сейчас у него подследственный, страшный человек. Чтобы с ним поговорить, Дегтяреву приходится часами ждать, пока освободится специально оборудованный кабинет.
– А-а-а, – протянула Нина Сергеевна, – только не подумайте, что я из тех, кто брезгливо морщит нос, услышав о ком-то не самые лестные отзывы. От сумы и от тюрьмы не зарекайся. В таборе постоянно кого-то в каталажку сажали, потом выкупали. Мне надо понять, как себя вести! Ребенку, у которого отец маньяк, а мать дама легкого поведения, я обязана привить гранитно-нерушимые моральные устои. Понимаете?
– Конечно, – кивнула я, – но у нас живут исключительно благонадежные граждане.
– Это облегчает мою задачу, – сказала няня, – если муж полицейский…
– Дегтярев не женат, – быстро
