Сергей кивнул.
– Вот-вот. И первый все тот же: каким образом Шереметова про ключи в матрасе узнала?
– Она могла тайком следить за участком, – выдвинула я свою версию, – видела, куда Аля прячет связку.
– С большой натяжкой принять ваше предположение можно, – согласился Сергей, – скачем дальше. Зачем кочергу-то она в автомобиле оставила?
– Испугалась, что кто-нибудь ее с ней увидит, – предположила я.
– А когда ее, значит, в багажник запихивала, никого не опасалась? – прищурился Сергей. – Вот уж не знаю, что бы следователь делать стал, но Шереметова умерла от стресса, который испытала во время допроса. Дело прекратили за смертью главной подозреваемой. Усе! Конец истории. Но я пребывал в тревоге. Не был знаком со свекровью Али, но Светлана-то вовсе не молода. Пожилые женщины редко пускаются на авантюры, если только они не профессиональные уголовницы. И опять те же вопросы в голове завертелись. Как Шереметова узнала, где деньги лежат? На первом этаже она нигде не шарила, там полный порядок царил. Я не поленился сходить во двор дома, где старуха жила и где ее машина во дворе стояла. Поболтал с консьержкой, та рассказала, что жиличка тачкой в последнее время не пользовалась. Машина древняя, она постоянно ломалась, денег на ремонт у Светланы Федоровны не было. Она давно хотела драндулет продать. Да кто ж его купит? Даже гастарбайтеры не польстятся. В последний месяц Шереметова из двора не выезжала. Следовательно, она, ограбив Алю, отправилась из поселка домой в общественном транспорте. С кочергой! С длинной железкой! Такая в пакет не влезет. Нужна спортивная сумка. По двору с кочергой шла, а потом в багажнике ее спрятала, потому что где-нибудь выбросить побоялась? Испугалась, вдруг орудие преступления найдут и ее вычислят! Так? Да швырнула бы ее в лесу, подальше зашла бы в елки. Они прямо за забором у Али растут. И концы в воду.
Мы с Сеней молчали, потом Собачкин спросил:
– Почему полиция не проверила машину, ездит она или нет?
Сергей кашлянул.
– Может, они и хотели это сделать. Да не успели. Светлана Федоровна умерла. Нападение на нее списали. А я понял: это дело рук Липы. Багажник автомобиля Шереметовой не запирался, нажми на крышку – он откроется. Небось, когда следствие началось, Олимпиада струхнула. Кочергу она у себя в таун-хаусе припрятала, к Маркиной никто с обыском на ее половину не заглядывал. Да и зачем? Думаю, она положила кочергу в спортсумку, поехала к Шереметовой, решила ей в автомобиль улику сунуть. Открыть машину, старый металлолом, элементарно. В интернете отмычку купить как плюнуть. Да и трудиться особенно не пришлось. Небось она рукой оперлась о багажник, крышка сама и поднялась.
– Но почему, имея такие подозрения, вы не сообщили о них Алевтине? – поразилась я.
– Чтобы обвинить человека, необходимо иметь на руках улики. А у меня были только мысли, – объяснил Сергей. – Я осторожно намекнул Але, что, похоже, кража дело рук члена семьи. Она сначала промолчала, а через неделю перезвонила и сухо заявила: «По поводу твоего обвинения членов семьи Зяма отпадает, она пострадавшая. Я сама у себя ничего красть не стану. Намекаешь на Липу? В тебе обида клокочет за то, что жена тебе не помогла в трудную минуту?» Я ей сообщил все, что узнал. А она бросила трубку, заблокировала меня. Липа тоже более не беспокоила. Обе меня вычеркнули. Липа не подозревает, что я все знаю. Жаль только с Кариной Яковлевой не поговорил. Потерял ее телефон, вроде сохранил контакт, а когда стал его искать – не нашел.
– Кто это? – спросил Семен.
– Заведующая аптекой в лечебнице, где Маркина работала, – пояснил Сергей, – их тогда обеих выгнали: Олимпиаду и Кару. Подробностей я не знаю. Липа мне их не сообщила, соврала, что ушла с работы, потому что устала. Но один раз я вышел по делам, вернулся, а она с этой Кариной по телефону говорила, не заметила, что я пришел. Вот так кое-что я и выяснил. Судя по ответам моей женушки, Яковлева у нее деньги вымогала. И вот еще! Карина мне звонила, просила Липу урезонить. Та на нее в супермаркете напала. Сейчас расскажу, что от нее услышал.
Глава 22
Не успев сесть в машину, Собачкин схватил телефон.
– Кузя, можешь проверить, почему Олимпиада уволилась из психиатрической больницы?
В ту же секунду у меня затрезвонила трубка.
– Уважаемая Дарья, – церемонно произнесла Нина Сергеевна, – мы с Дунечкой сейчас в доме одни. Девочка прекрасно себя чувствует, мы занимаемся обучением навыкам чтения.
– Так она еще говорить не умеет! – воскликнула я.
– Это неважно, – сказала няня, – когда вернетесь, Дуняшенька продемонстрирует вам, чему научилась. Мы выучили стихотворение!
– С ума сойти, – пробормотала я, решительно не понимая, как ребенок, которому еще и года нет, может декламировать вирши.
– А еще в дом постоянно звонит женщина, – продолжала няня, – она уверяет, что вы забрали ее пылесос!
– Ой! – подпрыгнула я. – Совсем забыла про агрегат!
– Могу вам прислать телефон дамы.
– Спасибо. Жду, – обрадовалась я и через минуту получила сообщение с цифрами и текстом: «Ирина Николаевна Глобусова».
Поскольку мы как раз въехали в гигантскую пробку, я решила поговорить с Ириной.
– Алло, алло, алло, – зачастили из мобильного. – Вы кто?
– Добрый день. Можно поговорить с Ириной Николаевной? – осведомилась я.
– Кто вы?
– Дарья Васильева.
– Что хотите?
– Поговорить с госпожой Глобусовой.
– Ее нет!
– Я звоню не на ее сотовый?
– Какое вам дело? Ее нет.
– А когда вернется?
– Не знаю. Не трезвоньте!
– Пожалуйста, скажите ей…
– Нет!
– Простите?
– Ничего не передам. Я домработница.
– Все же выслушайте меня!
– Нет! Отстаньте!
Но я продолжила:
– Вас беспокоит соседка по поселку. Из-за того, что почтальон и молочник путают…
Тетка отсоединилась.
Я посмотрела на трубку.
– Услышала много хорошего? – засмеялся Сеня.
– Зачем оставлять номер телефона, если отвечает горничная и всех посылает лесом? – спросила я. – Я знакома с Ириной, но наше общение обычно сводилось к беседе: «Опять ваш заказ на творог оказался у нас на пороге. Сейчас его вам отнесут».
Телефон снова зазвонил, на этот раз меня искала Маша.
– Мусик! Ты где?
– В пробке на МКАДе, – тоскливо пояснила я, – она движется медленнее ленивца, которого мы с тобой в зоопарке Парижа посещаем.
– Я приеду очень поздно, – зачастила Маруся, – Юрец скоро явится, но он обязательно забудет.
– Что? – спросила я.
– Купи Дуняше капельки от насморка, – попросила Маруся, – похоже, у нее зубки режутся. Она не простыла, но все время носом шмыгает, куксится. Слизистая отекает.
– Нет проблем, – пообещала я, – по дороге домой есть несколько торговых центров, загляну в аптеку, надеюсь, там найду капли для Дунечки.
– Спасибки, мусик, – обрадовалась Маруся.
– Дуняша приболела? – спросил Сеня.
– Вроде зубы режутся, – улыбнулась я.
– Прямо беда с ними, – вздохнул Собачкин, – сначала кое-как появятся, а потом всю жизнь их лечи. Нет бы доброму Боженьке сделать нам во рту пластины вроде ножей.
– Они бы постоянно тупились, приходилось бы их точить, – рассмеялась я, – у дантистов вместо бормашин тогда стояли бы станки с камнями. Ты кладешь
