– У Липы есть причина вас отравить? – спросила я.
Карина кивнула.
– Вы знаете нечто плохое о Липе? – продолжала допытываться я.
Снова кивок.
– Можно взять пиццу, которую Олимпиада не тронула? – спросила я. – Отдам ее на анализ, тогда станет известно точно: есть там яд или нет.
– Пожалуйста, – сказала хозяйка, – мне страшно.
Я пересела на диван и взяла Яковлеву за руку. Вопреки моим ожиданиям пальцы ее оказались теплыми.
– Карина, Олимпиада сегодня же узнает, что вы живы.
– Откуда?
– Приедет к вам.
– Я не открою дверь.
– Она не станет ломиться, поговорит с консьержкой. Кстати, почему вы уверены, что Вера Николаева вас ненавидит?
– Ее зять получил большое наследство, – зачастила Яковлева, – года два назад! Парень типа стилист, стрижет, красит, феном вертит. Верка сама живет в нашем доме. В двушке на третьем этаже. Дочь и зять вместе с ней. Когда мужику деньги перепали, Верка на радостях всему дому об удаче растрепала. Денег, похоже, правда много, потому что парень купил двушку и однушку около тещи. На втором этаже из посторонних остались Арбузова и еще пара семей. Через какое-то время Верка ко мне подкатилась.
– Кара, продай нам свою фатерку.
Я удивилась:
– Зачем? У вас теперь аж три есть!
Верка давай верещать:
– Дети пополнения ждут, Катюша беременна двойней. Игорь на дому часто работает. Идея такая родилась: мы в твоей однушке ему салон устроим. Очень удобно получится, только лесенку от нас спустить. Уже в БТИ проверили, объединить жилье можно. И нам хорошо, и тебе тоже!
То, что им удобно, сразу ясно. А мне-то это зачем? Верка меня уламывать принялась:
– Поможем тебе купить приличные метры. С видом на лес!
Ах! Значит, придется отселяться мне к филькиному сараю? Нашла дуру! Из хорошего района ехать в грязь, где гастарбайтеры живут? Короче, послала я их. И Верка принялась слухи обо мне распускать. Врет она все.
– Как только Липа узнает, что покушение на вас не удалось, она предпримет новую попытку, – сказала я, – лучше все мне сейчас расскажите, мы подумаем, как вас обезопасить.
– Несколько лет тому назад на меня наехали коллекторы, – заговорила Карина, – я взяла небольшой кредит, рассчитывала отдать, да не вышло вовремя. Негодяи стали меня донимать, грозили квартиру отобрать. Я в отчаянье впала, где денег надыбать? Еще в один банк бежать? Новый кредит на плечи взвалить? Ну я и подумала: Липа живет с Алевтиной. Я Зиновьеву знаю. Когда Олимпиада в психушке работала, Аля к ней часто на службу приходила. Зиновьева тогда тоже была нищей, приводила с собой дочку. Зачем? А пожрать. От больных много чего оставалось, на кухне всегда найдется чем похарчиться. Аля с Зямой ели и домой втихаря брали. Повара там добрые были, ребенка жалели, набивали полные пакеты для малышки. В больнице как положено? В отделении семьдесят человек, значит, семьдесят душ на питании. То, что один под лекарствами спит, другой ничего не жрет, потому что в истерике бьется, третьему родные такую поляну каждый день накрывают, что плевать он на столовские котлеты хотел, в расчет не принимается. Списочный состав семьдесят? Готовьте точно на них. Что осталось – в помойку.
Карина сложила руки на груди.
– Решила я к Алевтине пойти, в ноги упасть. Что ей двести тысяч? Как мне одна копейка! Наверное, Зиновьева помнит, как на кухне исподтишка кашу доедала. Ей повезло по жизни, богатая теперь. Мне не подфартило. Олигарх поломойку не поймет. Но Аля-то сама попала из грязи в князи. Неужели не протянет мне руку помощи? Но даже если она меня далеко пошлет, то я хоть попытаюсь. Под лежачий камень вода не течет. И я поехала.
Карина опять схватилась ладонями за щеки.
– Подошла к их дому. Стою, никак постучать не решусь. Потом отважилась в окно первого этажа заглянуть, посмотреть: чем Аля занимается? Вдруг я зря приехала, нет хозяйки? Ну и увидела… Липу с кочергой… Она ее… прямо на голову Зямы опустила. Ужас. Жуть. Кошмар.
Яковлева подробно рассказала о том, как Олимпиада ударила девочку. А я немедленно набрала телефон Дегтярева.
Глава 31
– Спокойно! – скомандовал Александр Михайлович. – В коробке та самая пицца?
– Да, – начала я, – сейчас…
– Молчи, – скомандовал полковник и взял трубку. – Гена, зайди.
Отдав эксперту пиццу, Дегтярев сурово посмотрел на меня.
– Итак! Докладывай! Четко. Без бабских визгов. Начинай.
– Я никогда не визжу, – обиделась я.
– Ну вот! Началось, – закатил глаза полковник, – предупредил же! Без истерики.
– Это реакция на твое несправедливое обвинение! – выпалила я.
– Говори по делу!
Но я решила сказать все, что думаю:
– Если сюда приходит посторонний человек, ты просто Сахар Медович. А со мной прямо медведь гризли злобный.
– Перестань, – поморщился толстяк.
– Любую другую женщину ты будешь слушать, не заговоришь, как со мной: «Докладывай. Медленно. Четко». Я же не твой сотрудник, который в чем-то провинился. Сам всегда твердишь: если человек пришел на прием, его надо приветливо встретить. Значит, посторонним пряники, а мне сковородой по…
– Давай не нервничать, – предложил полковник. – Хочешь кофе и пирог с заварным кремом? С удовольствием угощу тебя.
Я сменила гнев на милость:
– Ну ладно.
– Вот и славно, – обрадовался Дегтярев, – забудем про истерики. Докладывай. То есть… слушаю тебя… э… моя радость, очень внимательно.
Я расхохоталась.
– Все! Прощен! За многолетнюю дружбу я слышала от тебя слова «моя радость» дважды. Один раз очень давно, когда у тебя от того, что объелся салатом из черной редьки, сердце прихватило. Ты решил, что умираешь, и пришел в романтическое состояние. А второй раз сейчас, и, честное слово, не пойму почему. Вроде ты выглядишь вполне здоровым.
– Просто я подумал, что ты права, – вздохнул толстяк, – я никогда тебя не хвалю. Нехорошо это.
Вот тут я забеспокоилась.
– Милый, тебе плохо? Что-то болит? Ты никому не сказал, пошел к врачу и услышал неприятный диагноз? Все лечится, не бойся.
Александр Михайлович покраснел.
– Я здоров со всех сторон. Вечно ты чем-то недовольна!
Я выдохнула. Все нормально. У Дегтярева всего-то случился приступ любви ко мне. У мужчин это бывает, они чаще всего в самый неподходящий момент говорят женщине комплименты. Желание стать Ромео нападает стихийно, но не тогда, когда нам надо. Сколько нас, девочек, которые решили устроить праздник мужу в годовщину свадьбы? Детей отдали бабушке, на столе бутылка вина, свечи, сама в красивом платье, с прической, макияжем, в туфельках на каблуке. Дверь открывается, входит супруг. Молчит. А ты ему:
– Милый, как я выгляжу?
И вместо горы комплиментов, букета, подарка в ответ раздается:
– Нормально. Дай поесть, я устал.
Бесполезно рыдать, напоминать о годовщине, упрекать в равнодушии. Ничего приятного вы не услышите. Почему? Потому что жена, по мнению мужа, на пустом месте ссору затеяла, не достойна она любви и ласки. Через пару месяцев стоишь у плиты в халате, на голове кошки дрались, макияж – румянец от жара сковородки, где котлеты шкворчат, и вдруг муж говорит:
